Чефуры вон! - [8]

[54] канючить! А мы на трибуне перед пустой площадкой, балдеем.

— Хотите травки? От травника Йове?

Не, траву я не хочу, на фиг: я спортсмен. Сигаретку могу иногда выкурить. Так, по приколу, но если бы Радован вдруг узнал, что я дую, он бы мне такой пистон вставил, полный был бы трындец. В бараний рог меня свернул бы, без шуток. Или ганч[55] — или мяч. Сигареты там, одна, две, это чухня: Радован сам молодой покуривал… Но если бы я косяк выкурил, пулей бы летел с тринадцатого этажа, из окошка. У нас, правда, только двенадцать, но по такому случаю Радован бы еще тринадцатый пристроил. Голову бы оторвал. Вот я и сижу, смотрю, как Ади и Деян дуют, а сам сигаретку спокойненько покуриваю, даже не в затяг. Так, по приколу.

— Никто больше в баскет не играет!

— Денег нет.

— А зачем тебе деньги? Отберешь у мелкого мяч — и гоняй сколько хочешь.

— Да не то всё это… Перспективы никакой…

Деян как что-нибудь такое выдаст, так хоть стой, хоть падай. Знает он, что такое перспектива! Да он вообще ни хрена не знает. Всю девятилетку на двойках. Ему чтобы тройку по географии получить, надо было только названия континентов выучить, так чувак и этого не смог. Договорился с географичкой, что перечислит ей на тройку все семь лондонских клубов, которые играют в Премьер-лиге.

— Перспективы, говоришь, нет? Да ты бы мог новости по телику вести.

— Круто завернул! А ты ваще знаешь, чё такое перспектива?

— Ясен пень, знаю!

— Да-а-а? Ну, давай, мать твою, скажи, если знаешь!

— А чё я? Сам скажи.

— Так ведь это ты умного из себя строишь!

— Хрен твой умного строит, не научили тебя, что такое перспектива!

— Да ну тебя, сам не знаешь, что такое перспектива!

— Это то, что бывает потом, в будущем… если будет круто и все такое.

— В будущем? Зашибись, чувак… ну ты даешь сегодня! В доктора наук собрался или чё? Нет перспективы!

— В баскет никто больше не играет, потому что всех ломает. Разленился народ, чувак. Впадлу с места сдвинуться. Посмотри вон на Нушича. Будет он тебе бегать по площадке! Народ в полной жопе. Фиолетово ему все, чувак.

— Да, народ чокнутый.

И понеслось! А чем плохо? Сидишь, балдеешь.

И плевать на все.

Почему коммунизм еще не умер

Домой возвращаюсь и молюсь: только бы Радован уже спал. Жуть как не хочется отвечать на вопросы: где был? с кем был? почему обедать не пришел? Но сегодня Радован точняк меня ждал. Сидит в майке и трусах, — это у него типа пижама, — сидит и телик переключает. Меня увидел и давай бухтеть… Я сразу понял, что так просто мне от него не отделаться. Вот сейчас он мне что-то важное скажет, прям сейчас должен сказать. Засада, блин!

— Я с этим говорил… Крковичем. Он там… в «Олимпии»… знает… С этим, как там его… Чучичем, вроде дружит… Сказал, что насчет тебя поговорит…

— Шта?

— Ну, насчет «Олимпии». У него с этим… Чучичем… отношения хорошие.

— Что насчет «Олимпии»?

— Ну, «Олимпия»…

— Не хочу я в «Олимпию».

Шел бы он со своей «Олимпией» лесом. И Чучич туда же. Придет же в голову в час ночи парить меня всяким фуфлом. А сам весь заведенный, охренеть. Мать его растак, с этими его нервами.

— Совсем спятил, балбес! Шта нэчэш?[56] А чего ты хочешь? Может, хочешь в инженеры с этими твоими оценками? Если ты не в «Олимпии», ты нигде! Думаешь, кто-то придет на Фужины тебя смотреть! В задницу твою мать! Иди тогда, идиот… Иди в «Йежицу»[57], к бабам, давай!

— Да что он, твой Чучич! Он там физиотерапевт!

— Он же знает Сагадина? Знает? Знает! А главный кто? Сагадин!

Ранки нам еще недоставало.

— Нашли время разговоры разговаривать! Весь район разбудили.

— Да отстань ты! Когда у тебя следующая тренировка?

— Завтра.

Радован пыхтит. Ранка психует. А я уже охренел от всего этого. От этих его Крковичей и Чучичей. Всегда ненавидел этих Крковичей, Чучичей и всяких мудозвонов. Как обычно, Радован кого-то там знает, а тот чего-то там устроит, потому что с кем-то там знаком, и все они чефуры, и все друг друга знают, и все чего-то устраивают, — а получается из этого хрен знает что. Если кто думает, что коммунизм умер, так сильно ошибается. Радован со своими Крковичами и Чучичами этот коммунизм и дальше двигают. Как там у них: ты мне — я тебе. В магазин за хлебом и то не сходишь, чтобы Радован не сказал: «Погодь, я ща Чучичу позвоню, пусть глянет, может булка какая в пекарне у Крковича осталась!» Для любой херни связи ищут, только и смотрят: кто там у нас на −ич? Потом давай выискивать, кто его знает. Если на −ич — значит, чефур, а чефура, ясен пень, знает другой чефур. Машина стиральная, скажем, у тебя сломалась, ты новую не станешь покупать, старую в ремонт не понесешь — просто позвонишь Крковичу, который знает некого Чучича, а тот тебе бесплатно починит. Сплошная халява. Чефур — чефуру. А стиральная машина через два дня опять накроется. Коммунизм оказался в полной жопе, потому что все, кто вкалывал, копейки получали. Только Радован и его Крковичи и Чучичи до этого пока не допёрли. Везде они, и их все больше и больше. Все всех знают и друг другу помогают… а если по правде — друг друга подставляют. Когда я в баскетбол пошел, опять же не обошлось без Крковича. Он типа должен был связаться с неким Чучичем в «Словане» и что-то там организовать. А все остальные просто пришли на тренировку и без проблем стали заниматься. Фиг знает, может, всё это с тех пор началось, когда они во времена Югославии приехали к чужакам, чего делать — не знали, искали, поджав хвосты, своих, чтоб помогли им устроиться: они-то ни языка не знали, ничего. Но неужели за тридцать лет нельзя было научиться хоть что-то делать без Крковича и Чучича? Мать его Тито, вот пошел бы он!