Чеченский след - [9]

Я лихо подкатил к своей юрконсультации, жалея лишь о том, что никого из коллег не видно поблизости и некому похвастаться. Но есть справедливость на земле — на крыльце показался Серега Бежин, которому оставалось только присвистнуть, глядя на то, как я вылезаю из своего приобретения.

— Последнее слово техники? — поздоровавшись, похлопал он блестевшую на солнце машину по капоту.

— Предпоследнее, — ответствовал я. — Но тоже достаточно громкое.

— А припарковались вы фактически бесшумно, — пошутил Серега.

Серега у нас стажер. Молодой еще совсем, зеленый. Хороший парень, да и на редкость сообразительный. Хотя, мне так кажется, место ему совсем не в адвокатской конторе, а скорее уж на Петровке. Ему бы под руководством Грязнова уголовные дела распутывать: слишком он активный да прыткий. Я, конечно, не говорю, что сам сюда пришел штаны просиживать, мне иногда тоже побегать приходится, особенно когда дело соответствующее попадется. Да только мне кажется, что по молодости, пока энергии хоть отбавляй, в адвокатской конторе слишком уж скучно сидеть, в бумажках разбираться да клиентам главы из юридических справочников наизусть зачитывать.

Вообще же Серега сильно напоминал мне Володю Шарапова из незабвенного телешедевра «Место встречи изменить нельзя». То же сочетание неопытности, дерзости и юношеского максимализма. Юный борец за справедливость. Хотя все мы по молодости на Шарапова походили, даже и те, чья молодость прошла еще до появления этого сериала. Жаль только, что, когда мы становимся старше, вся эта тяга к восстановлению справедливости и прочие «души прекрасные порывы» у одних покрываются жесткой коркой цинизма, а у других и вовсе исчезают бесследно.

В коридоре я встретил нашего начальника — Генриха Розанова. Он у нас ничего, даже деловой, с чувством юмора.

— Чего это ты сияешь как целковый?

Надо сказать, что с некоторых пор мы с ним перешли на «ты» — все-таки не один уже пуд соли вместе съели.

— Машину приобрел, — похвастался я.

— Поздравляю! Обмывать-то собираешься?

— Как же, как же! Непременно! Готов и прямо сейчас, да ведь только я теперь за рулем, — слукавил я.

— Ну и хитрец! Ничего, все равно придется… Наши ребята тебе этого так не спустят… Что за машина-то? «Девятка» какая-нибудь?

— Обижаешь! Смотри, вон стоит. — Я ткнул пальцем в окно.

За окном посреди незамысловатой будничной суеты сверкала свежевымытыми боками «БМВ».

Розанов присвистнул. А я в который уже раз за сегодня полюбовался на свою красавицу. И в который раз ощутил гордость и даже некое недоумение, что именно я являюсь обладателем этого сокровища. Но ничего, привыкну.

— Шикуешь, — сказал Розанов. — Это авто уж точно придется обмывать, без всяких сомнений. На такой машине по нашим дорогам ездить — большой грех. А тем более с твоими привычками…

Надо сказать, он был прав. Иногда вокруг меня творилось такое, что дай-то бог самому живым выбраться, не то что машину не повредить.

— Ничего, — махнул рукой я. — Чему быть, того не миновать.

Я прошел к себе в кабинет и стал разбирать бумаги, относящиеся к только что закрытому делу. Но очень скоро от этого сверхполезного занятия меня оторвал телефонный звонок. Это оказался опять Розанов.

— Зайди ко мне на минутку, как будет время, — попросил он.

Ну что ж, если труба, то есть начальство, зовет — надо идти. Я вышел из кабинета, в коридоре, рядом с окном, стояла хрупкая невысокая женщина в светло-зеленом костюме и плакала. У меня вдруг возникло то странное ощущение, которое называется «дежа вю» — вроде бы и что-то знакомое, а что — не помню. И тут у меня возникло смутное ощущение — я был прав сегодня, когда говорил сбитой мною Юлии, что за этот день еще всякое может случиться. Почему я так подумал — непонятно. Интуиция — штука разуму неподвластная.

Женщина обернулась, видимо почувствовав мой взгляд.

— Здравствуйте, — обратилась она ко мне, промокнув мокрые глаза платком. — Вы Гордеев?

— К вашим услугам, — несколько церемонно ответил я.

— Мне очень нужна помощь. Я пришла сюда, потому что… надо защитить одного человека.

5

Небольшой грузовой темно-фиолетовый автобус без пассажирских окон — автозак, специальный бронированный транспорт для перевозки заключенных, — тяжело прокатился по трамвайным рельсам на Лесной, свернул на широкую Новослободскую, проехал вдоль многоэтажного кирпичного здания мимо плотного строя припаркованных разнокалиберных и разномастных легковушек и, повернув резко налево, остановился у больших железных ворот. Милиционер, сопровождающий водителя, отложив автомат, с кем-то переговорил по рации, ворота автоматически разъехались, и автозак въехал внутрь дома — в пугающую черноту.

Две молодые женщины в милицейской форме строго и придирчиво проверили все необходимые документы у водителя и сопровождающего и только после записи в журнал и звонка по внутреннему телефону пропустили автозак к следующим железным воротам.

Там все действия повторились. Но на этот раз постовыми были не милиционерши, а крепкие солдаты и сержанты под командованием толстого прапорщика. Они не только дотошно проверили документы, обмусолили каждую бумаженцию, но и просмотрели специальными зеркалами на длинных ручках всю машину сверху донизу, оглядели днище и даже моторный отсек. Милиционеры сдали оружие — их пистолеты и автомат уложили в специальные ящики, а взамен выдали контрольные карточки. Вся процедура заняла минут десять.