Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - [5]
На одной из станции чуть не забыли зампотыла Бабаева. Произошло это следующим образом.
Имея на руках график с маршрутом следования и, подпитываемый чувством интендантского долга, Юра Бабаев, посчитал какую-то заброшенную станцию за крупный железнодорожный узел. Искренне полагая, что стоянка будет не один час, тыловик выскочил из вагона. Его интересовало, не разболтались ли крепежи на грузовых платформах, фиксирующие УАЗы и ЗИЛ-водовозку. Эту технику, автохозяйство, выволочив из «зелёного ряда»[6] и, реанимировав двигатель с ходовой, в качестве бесплатного приложения, направило в Грозный.
Бабаев вскарабкался на платформу и, с видом завзятого слесаря, хмуря лоб, пошёл вдоль транспортных единиц, выборочно колупая хомуты и затяжки. Перелезая с одной эстакады на другую, ничего не успев понять, лёгким одномоторным истребителем, Юра спикировал на насыпь и покатился по гравию. Как оказалось, красный свет на путях сменился на зелёный и машинист, совершенно логично, двинул тепловоз дальше. Бабай вскочил на ноги и, хлопающими глазами, провожал набирающий ход состав. Ошибка в станции грозила самовольным оставлением эшелона, дезертирством и ещё чёрт знает чем, может быть даже расстрелом на месте, согласно законов военного времени. Все эти мысли хороводом протанцевали в мозгу начальника тылового обеспечения. И он рванул. Бегал Юра последний раз так давно, что не помнил когда.
Предполагаемые ежегодные зачёты, он, в силу статуса не сдавал, а если и приезжала комиссия из вышестоящих структур, то экзаменоваться приходилось в сауне, под водочку и балычок. Сейчас же его забег напоминал гон лося в период брачных игр, да и поезд, к его счастью, не набрал полного хода. Обогнав платформы с техникой, Юра поравнялся с дверьми последнего вагона. И ужаснулся — они были закрыты, задраены. Обезумевший зампотыл заметил чью-то фигуру за пыльным стеклом и, стараясь бежать вровень, отчаянно замахал руками. Человеком за стеклом был Саша Бескудников. Тот самый Бес, уболтавший в первый же день вагонную «Мерил ин Монро» на получасовое совместное проживание, а затем, протрезвев, трусливо гасившийся от её томных попыток продолжить начатое общее ведение хозяйства. Вот и сейчас, докуривая третью сигарету, он в тамбуре пережидал её увеличившуюся активность. Тыловика Бес увидел сразу же, но, обладая странным чувством юмора, решил поиздеваться над несчастным бегуном.
С белогвардейским выражением лица, выпуская дым в стекло входной двери, он демонстративно не замечал несвязных выкриков и нелепых прыжков, чемпиона мира по бегу среди тыловиков. Стараясь придать своему взгляду мудрость, уставшего после сложной операции, хирурга, Саша начал вальяжно отворачиваться от окна.
— А-а-а-а!!! — разорвалось сердце Юры Бабаева, в перерыве вдоха-выдоха Бескудников, туша сигарету в банку, «вдруг случайно заметил», уже потерявшего надежду зампотыла.
Всем своим видом, обозначая озабоченность и отзывчивость спасателя международного класса, Бес споро задёргал засовами и задвижками. Рывком открыл дверь и, посторонившись, пропуская засипевшую нижнюю полку перекрытия, заорал:
— Братуха-аа!! Давай руку-у!
Дернувшись в героическом прыжке, Бабаев ухватил протянутую ладонь. Натужно крякнув, Бескудников потянул на себя плотное тело с заплетающимися ногами. Совместными усилиями они ввалились в узкое пространство вонючего тамбура. Бес на ногах удержался, но Бабаев, по-бабьи охая, сел задницей на грязный пол. Грудь его от стремительного бега вздымалась, глаза налились влагой, в уголках рта пузырилась сухая пена. Саша, с трудом сдерживая гадливую улыбку, сочувственно спросил, на «вы»:
— Как у Вас? Нормально? Доктора быть может?
Понимая, что вызов доктора, предаст его конфуз огласке, тыловик отрицательно замотал головой, выставив потные ладони вперёд. Говорить он всё ещё не мог. Продолжая зарабатывать очки, Саня присел на корточки и участливо посмотрел на спасённого:
— Дверь закрыть? Или пусть обдует?
Утвердительный кивок. Понимай, как знаешь. Спустя минут пять, Бабаев обрёл дар речи, первым делом попросив Сашу не разглашать происшествие.
— … А то начнут лыбу давить… Ну, вы меня понимаете…
Просьбу тыловика подкрепил обещанием не остаться в долгу. Бес, ответствуя, прижимал руки к груди, давал слово аспиранта МГУ.
Словом, в присущей ему манере, при общении с руководством, кривлялся и позировал. Что, впрочем, принималось, неискушённым в оперских интригах Бабаевым за чистую монету.
Надо ли говорить о том, что к вечеру весь эшелон обсуждал эту гонку преследования.
Где-то в ростовской области вологодский «подкидыш» маневровый тепловоз спустил с горки. Это такой способ сцепки товарных вагонов, который не требует филигранной четкости стыковки, ввиду отсутствия каких-либо последствий для грузовых составов. Чего не скажешь про вагоны пассажирские. Мягкое, вкрадчивое движение степенно набирало ход. Вот за окнами проплыло здание товарной станции, затем переезд, опущенный шлагбаум… И вдруг жёсткий стык многотонного удара потряс эшелон. Загремела, сметаемая инерционным движением, посуда со столов, сумки, лежащие на третьих полках. Те, что потяжелее полетели вниз, на головы, полегче перескочили на соседние.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
В новом, возрожденном из руин Волгограде по улице Советской под номером 39 стоит обыкновенный четырехэтажный жилой дом, очень скромной довоенной архитектуры. Лишь символический образ воина-защитника и один из эпизодов обороны этого здания, изображенные рельефом на торцовой стене со стороны площади имени Ленина, выделяют его среди громадин, выросших после войны. Ниже, почти на всю ширину мемориальной стены, перечислены имена защитников этого дома. Им, моим боевым товарищам, я и посвящаю эту книгу.
Белорусский писатель Александр Лозневой известен читателям как автор ряда поэтических сборников, в том числе «Края мои широкие», «Мальчик на льдине», «В походе и дома». «Дорога в горы» — второе прозаическое произведение писателя — участника Великой Отечественной войны. В нем воссоздается один из героических эпизодов обороны перевала через Кавказский хребет. Горстка бойцов неожиданно обнаружила незащищенную тропу, ведущую к Черному морю. Лейтенант Головеня, бойцы Донцов, Пруидзе, дед Матвей, обаятельная кубанская девушка Наташа и их товарищи принимают смелое решение и не пропускают врага.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.