Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1 - [64]

Варианты, предложения… И политики, и простые россияне ищут пути к миру. Как хочется, чтобы замирение состоялось не через год, а в ближайшее время, чтобы не проливалась кровь и не было жертв. И закончить обозрение хочу пронзительными строками замечательного русского поэта Николая Рублева. В стихотворении «Русский огонек» он 30 лет назад потрясающе точно передал ощущения и обреченности и одновременно надежды в словах старухи, звучащих сегодня особенно актуально:

— Скажи, родимый, Будет ли война?

И я сказал:

— Наверное не будет.

— Дай, Бог, Дай, Бог…

— Ведь всем не угодишь,

А от разрыва пользы не прибудет…»

Не в силах заставить усталый мозг сопротивляться, Москаленко косился на магнитолу, а в голове мелькали, быстро сменялись мысли. Было омерзительно, как в морге. Уж какую трепку он бы задал тем, кто затеял чеченскую волынку, несправедливую и преступную со всех сторон! Взбудоражили умы миротворцев захват заложников в дагестанском Кизляре зятем Дудаева Салманом Радуевым, мощная стрельба в селе Первомайском, взывавшая протест «отцов-основателей» «демократии»: «отца конституции» Сергея Алексеева, «отца реформ» Гайдара, «отца прав человека» Сергея Ковалева и «отца свободной прессы» Лациса, которые демонстративно вышли из президентского совета. Да вот и Нижегородский губернатор Немцов представил Ельцину миллион подписей жителей области под просьбой удалить федеральные войска из Чечни. Схватились они, конечно, поздновато, в одночасье возлюбили мир и спокойствие, солдат и их матерей, боевиков и заложников, русских и чеченцев… Может быть, новая Госдума с Геннадием Селезневым и Совет Федерации с Егором Строевым и главой Чечни Доку Завгаевым, не запятнанные соучастием в преступлениях, не связанные ни с кем корыстными интересами, имеют политическое и моральное право вести переговоры о мире? Когда-нибудь историки эту необъявленную гражданскую войну все же признают ошибочной, а жертвы напрасными. Как ни говори, а уже сгинули в небытие по скромным подсчетам прессы семьдесят тысяч мирных россиян, среди которых: от бомбежек погибло, заявил в день своей смерти фронтовик поэт Юрий Левитанский «5000 детей», да плюс к тому на поле брани полегли десять тысяч братьев в военных шинелях. О, боже, намного больше мы отстреляли людей, чем в Афгане! И пока никем не подсчитаны убиенные, вставшие в дудаевские ополчения! «Что оставалось Дудаеву? — говорил командующий СКВО генерал-полковник Анатолий Васильевич Квашнин на пресс-конференции, посвященной обстановке в Чечне. — Видя свой бесславный конец, он сопротивлялся жестче. Кто ему помогал? Наемники, бандиты со всех уголков бывшего Союза. Тринадцатилетние мальчишки, бегавшие с автоматами. Все это — есть, и в концентрации: сегодня Чечня — рассадник международного терроризма». На Западе недруги России мечтали превратить чеченскую войну в большую кавказскую. «Бойня в Первомайском, — писал в журнале «Новое время» В. Епифанов из Пензинской области, — весьма красноречивое свидетельство нашей азиатчины. Хотели убить «мух», а потрясли весь Дагестан». Неужели военспецы не научились до сих пор умело проводить операции? «Сегодня, считают в Генштабе, главная цель дудаевцев — создание благоприятного к себе отношения в России и в мире, — писал в «Консорциуме Прессы» Александр Кася-тов. — Приходится сказать, что ему это удавалось. В Москве легально работало агентство «Чечен-пресс». Оно представляло практически в любое время любую информацию, обеспечивало выход Дудаева в эфир по российским радиостанциям и транспортировку российских и иностранных журналистов в Чечню. Информационный центр Чечни работал в Польше, подобная организация есть в Прибалтике. У Дудаева имелись специалисты, которые подключались к телесетям и закачивали туда так называемый «президентский канал», а там бывала не только информация, но и указания командирам, инструкции населению… В Генеральном штабе и не рассчитывали, говорил специалист по психологическим операциям полковник Юрин, «что дудаевские боевики, то есть люди с руками по локоть в крови, сами станут сдавать оружие или сдаваться в плен». Цели были доступные: силами местных жителей добиться вытеснения боевиков и перекрытия пути пополнения отрядов боевиков за счет мирного населения. Обычный тут прием: предупреждение жителей (листовкой или звукопередачей) о том, что если боевики и их техника останутся в селе, то последует обстрел или бомбардировка.

Потом начиналась восточная специфика: или жители сообщали, или жители передавали командиру боевиков некую сумму за уход из поселка, а если денег не хватало или убеждения того слишком крепки, местные ополченцы прятали «красненькие» или «зелененькие» бумажные аргументы и достают металлические, вороненые. Так не раз бывало и в Гудермесе, и в Ачхой-Мартане, и в Урус-Мартане, и в самом Грозном.

Самыми сложными были операции в населенных пунктах, где боевики готовили себе резервы и брали себе пополнение. Когда от жителей этих мест требовали прекращения такого рода помощи боевикам, они оказывались в трагическом раздумье перед выбором: федеральный молот или сепаратистская наковальня? Когда, например, в нескольких селах Ножай-Юртовского района отказались направить ополченцев в Грозный, дудаевцы расстреляли около ста «отказников».