Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1 - [107]

Об этом говорит и еще один. момент: в то, что Лебедю принадлежала заслуга «сохранить целостность России», не верили за редким исключением — даже эти остающиеся у него симпатизанты. А ведь еще в июне в сие свято верили не меньше 20 процентов избирателей.

И наоборот, весьма «нейтральное» отношение к нему многих из тех, кто пошел за ним на выборах, кто всегда оставался насторожен, стало уже сменяться уже четким и открытым неприятием отставного генерала-секретаря.

«Лебедь и стоящие за ним силы полностью предали интересы России и русских», — так звучал приговор по крайней мере 20–21 процента населения и снова заметим: летом ряды таких критиков были более чем втрое реже.

К тому же с ними солидаризировались во взглядах еще порядка 17–18 процентов граждан, расценивавших миротворческие заслуги Лебедя как попытку срочнейшим образом соорудить ему «ореол героя и мудрого политика» на будущее — на случай президентских выборов…».

— Не менее забавен раздел: «Кремль вновь подыгрывает чеченскому криминалитету», — криво усмехнулся Игорь и начал читать всё подряд: «Доминирующим же в массовом мировосприятии после всех позорных уступок сепаратистам остался в общем-то один весьма жесткий взгляд — «чеченскому властвующему криминалитету московская верхушка вновь представила все мыслимые возможности для отдыха и подготовки к новому кровопролитию». Поскольку мирно разойтись с чеченской бандократией России явно не удастся, ни завтра, так послезавтра эту проблему все равно придется решать. Однако цена такого решения возрастет теперь неизмеримо. Подобный взгляд, как показал опрос, сегодня твердо исповедовали не меньше 37–40 процентов наших соотечественников.

Нынешняя власть дискредитировала все пути решения чеченской проблемы — от военного до мирного. Что порождало новый феномен в общественном сознании известной ностальгии по пусть жесткой, даже жестокой, но твердой национально-государственной политике в деле сохранения единства и целостности страны. И вот сенсация: более половины опрошенных россиян (причем различных политических ориентацией), хотя с горечью и сожалением, но вспоминали… «сталинскую решительность в чеченском вопросе». Тревожная, заметим, символичность…

Вот на какую основу в народном восприятии лег очередной виток жесточайшего общественного кризиса. Так что ставшая знаменитой фраза Бориса Абрамовича Березовского на счет «общественного сдвига в сторону русского национализма», возрождение которого-де может привести к «океанам крови», грозило обернуться довольно неожиданным, надо понимать, для ее автора исходом. Жестким, но отнюдь не кровавым.

И если правящему режиму, как видно, глубоко безразлично мнение общества, то и самому российскому обществу, видать, чем дальше, тем больше делается чужой и политика этого режима, и сам этот режим. Пропасть отчуждения между ними неудержимо растет и ширится, засасывая в политический водоворот нынешнюю партию власти со всеми ее личными и плановыми интересами, пристрастиями и враждою…»

…Без всякой рисовки Иван Михайлович чуть было не заплясал гопака перед сыном. Замирение наступило! Не дай Бог, если кто-то задумает подготовить почву для новой войны. Конфузы между оппозицией и нынешними престолоначальниками — это цветики, ерунда. Никогда так не терзался профессор. Вскочил с дивана, зашагал из угла в угол.

— Чего отчаиваться? — спрашивал он себя, стараясь успокоиться. — Разбор полетов еще предстоит! За чеченские злодеяния, к сожалению, надо отвечать…

— Баста! — стукнул Москаленко кулаком по столу.

— Ваня… Ваня, что с тобой? — он не слышал, как вернулась жена из спальни.

И осторожно освободился из объятий супруги, заглянул ей в глаза.

— Да… Да… Да… Сатана в наш разум проник… Мы вот гнали фашистов… И не ведали, что будем бить своих же через полста лет, целых два года лупцевали политические биндюжники Чечню. Маршал Жуков никогда бы не допустил такой авантюры…

— Эх, Ванюша, туповатость действий президента и погубила «демократию», — закивала головой супруга. — Краснеть придется за узурпатора перед новыми поколениями…

Сын долго и упорно молчал. Он знал, что о том, сколь противоречивы дела и слова федеральной власти в Чечне, легко судить по публичным выступлениям президента. Слишком часто Борис Ельцин оценивал ситуацию «с точностью до наоборот»…

10 июня 1995 года. Из интервью президента: «на основной части Чечни восстанавливалась нормальная жизнь. Думаю, последние опорные пункты незаконных вооруженных формирований будут блокированы в ближайшее время, и диверсионно-террористическая деятельность боевиков пойдет на убыль».

В сентябре 1995 года — заявление Ельцина на пресс-конференции в Москве: «Мы не допустим расчленения российского государства».

28 мая 1996 года. Из речи перед военнослужащими группировки федеральных войск в Чечне: «Я признателен военнослужащим России за героизм и мужество, благодаря которым разгромлены и уничтожены основные силы боевиков».

5 июня 1996 года. Из интервью Ельцина: «Я выдвинул в марте программу достижения мира в Чечне, и она выполняется. Я говорил, что усажу стороны за стол переговоров, и усадил. Я говорил, что соглашение о прекращении военных действий будет подписано. И оно подписано. И я уверен, что оно будет полностью выполнено. Преступный режим должен быть полностью ликвидирован во имя защиты населения республики, восстановления в ней законности, мира и спокойствия, во имя целостности России».