Чечения - битва за свободу - [48]

Ничего снять с неё было невозможно. Такое случалось часто, с каждым новым днём. Постоянную связь поддерживали ингушские группы. Пробились Хамад Курбанов и Тамерлан Кунта — сын Абдурахмана Авторханова с каким-то журналистом; Сайд-Хасан Абумуслимов и Матэ Цихесашвили с украинской делегацией: Михаилом Ратушным и Марией Базелюк. Если кто-то сочтёт это незначительными фактами, могу уверить, что для этого нужно было проявить неординарное мужество. Вообще, надо сказать, много людей посещало Дворец Президента ЧРИ, осаждённый российскими войсками, кольцо вокруг которого постепенно сужалось. Как выяснилось, российские агрессоры, бессильные выбить чеченцев с позиций в бою, применили диверсионные методы. Так, к позициям пробирался лазутчик и «передавал устный приказ Масхадова» — оставить занятые рубежи и отступить. Такие диверсии стали причиной оставления многих позиций. Возможным такое стало в силу отсутствия надёжных средств связи с подразделениями и отсутствия работы чеченской контрразведки. Много времени приходилось уделять политической стороне ситуации: беседы, интервью. И материалы у моих оппонентов, должно быть, сохранились. Я помню общий пафос и смысл встреч и разговоров, в которых меня ни на секунду не посещало сомнение в нашей конечной победе. Всё происходящее я оценивал как решающий этап борьбы чеченского народа за независимость, даже как факт признания Россией независимости ЧРИ. И честные люди соглашались, что это так. Это, действительно, была главная война чеченского народа. В этой войне чеченский народ возрождался, как бы ему трудно не приходилось, освобождался от заблуждений, иждивенческих настроений, от комплексов неполноценности, обретал своё исконное лицо, а Россия деградировала… Надо отметить и самоотверженную, героическую работу чеченских журналистов.

Особенно тележурналистов государственной и частной телекомпаний. Например, Рамзана Ахмарова, до «последнего дыхания ТВ» не покидавшего телеэкран Чечении в декабрьские дни 1994 года, а в 1995 году продолжившего выполнение своего долга на шалинском частном телевидении; Билала Ахмадова, погибшего в первые дни января 1995 года с оружием в руках, вместе с легендарным «Ламбадой»; Салмана Бетельгериева, сотрудника МИД ЧРИ, заменившего Билала на боевом посту тележурналиста после его гибели и ставшего основным информационным мостом между руководством ЧРИ, фронтом и народом, который стал для чеченцев своеобразным символом голоса независимости, «чеченским Левитаном»; Хазман Умарову, бесстрашную дочь Чечении, которая с кинокамерой в руках прошла самые опасные участки войны, стала главной опорой Салману в обеспечении Чеченского государственного телевещания вместе со своей подругой Тамарой Калаевой. Множество других людей в силу необходимости стали тележурналистами и операторами. Например, Шарпудин Исмаилов и Руслан Тахаев владели частными телекомпаниями в Шали и Урус-Мартане. И у них было много добровольных помощников. Надо отдать должное и Мовлади Удугову, который, несмотря на очень ограниченные технические возможности, довольно часто переигрывал империю Кремля в информационно-идеологическом плане, что многократно признавалось и самими русскими; поэтам А.-Х.Хатуеву и Лёме Чабаеву, связистам Абдулле Арсанукаеву и его товарищам, сумевшим организовать радиовещание. И многим другим патриотам ЧРИ.

Моя охрана занимала позицию на пятом этаже Президентского дворца. Оттуда можно было контролировать всё пространство вокруг здания, а также вести бои против русских снайперов, забиравшихся в высотные дома рядом с кафе «Татабанья» и Центральным рынком. Легче всего было вести огонь по группам противника, пытающимся приблизиться к Дворцу и прорвавшейся бронетехнике. Кроме того, мои ребята достаточно эффективно контролировали и часть пространства между городской мэрией и Сунжей, Парламентом и гостиницей «Кавказ», большой мост и площадь Свободы. Пулемёт-«красавчик» Салмана Эльмурзаева прекрасно справлялся с поставленной задачей, что явствовало из впечатлений ребят, спускавшихся в подвал на отдых при смене их другими группами. В Президентский дворец наведывались различные группы ополченцев: получить задание в Главном штабе, пополнить боеприпасы, передохнуть. Ежедневно приходили группы подкрепления из сёл. Некоторые, видно было, бывали приятно удивлены, встречая в штабе Вице-Президента. Были и те, кто получал заряд бодрости от этого. Но находились и такие, которые сами начинали меня подбадривать. Что было приятно вдвойне. Наведывался в «бункер» со своими ребятами и Хожа, воевавший на подступах к городу. А числа десятого января Масхадов поставил перед ним задачу очистить от русских дома в квартале, прилегающем к зданию Госархива, во взаимодействии с ещё одной группой, кажется, из Шалинского танкового полка. Затем было другое задание. Так прошло два дня. Ночью с 12 на 13 января наши бойцы, удерживающие здание Парламента и гостиницу, начали просить подкрепление. Но резервов у Аслана не было. Тем более, что пространство между двумя зданиями беспрерывно простреливалось русскими из всех видов оружия. Не всякий решался его преодолеть. Были убитые и раненые при попытке перейти это место, можно сказать, «зону смерти». Но Хожа-Ахмед вызвался по собственной инициативе пойти со своей группой на помощь защитникам Парламента. Добрались с большим трудом, к тому же, с потерями: один боец был убит.