Чебдар, Летопись одного турпохода - [6]

-- Ну, я пока сходил только в "единичку" на Караколы в ноябре с Лаврухиным.

-- Так ты не на втором курсе?

-- Нет, на первом.

Мы на самом верху. Достав карту и компас, Михаил начинает ориентироваться.

- Странно, -- удивляется он, -- что-то не похоже на перевал!

Он спускается чуть вниз за перегиб и внимательно смотрит на открывшийся пейзаж, потом на карту и недоуменно пожимает плечами:

- Идти-то дальше некуда!

Теперь я смотрю на карту. В самом деле, идти некуда, потому что водораздел явно поднимается. Вглядываюсь еще раз вперед.

Подошли все, и Михалыч спросил:

- Ну, что вы там увидели?

Взглянув на карту, говорит:

- Ха! Проскочили! Ну, давайте спускаться здесь.

Спуск не был трудным. Мы просто прошли по верховьям Тюрдема несколько дальше, чем следовало, и перевалили не в самом низком месте.

Чем ниже мы спускаемся, тем снег под ногами делается все более мокрым, и его становится все меньше. Наконец, в верховье реки Кара-Су появляется тропа. Теплеет, а затем и вовсе наступает жара.

У слияния рек Кара-Су и Коный устраиваем обед на стоянке плановиков. Мощные тропа и кострище, в кустах -- гора консервных банок и перевернутое проржавленное ведро.

Из зимы с ее снегом и холодом мы прибыли в знойное лето. Повеселели. Разделись до пляжного вида. Все мокрые и не очень мокрые вещи, включая палатки и спальники, разложили на солнышке.

Мы с Лешей моментально развели костер и сварили обед. На это ушло всего минут двадцать. С теплом появились и клещи. Первого обнаружил Женя Беляев, второго -- я.

Отдохнуть практически не удалось, передышка оказалась короткой, несмотря на то, что хотелось и поспать. Требовалось скорее идти вперед, наверстывать упущенное время.

Пообедав, упаковали рюкзаки, но произошла задержка: Филиппов вел разговор о провизии с Мельниковым и Шуркевичем. Последний -- завхоз в нашей группе.

Похоже, руководитель был крайне недоволен раскладкой продуктов. Когда мы двинулись, Михалыч решил идти замыкающим, и его необычно злое лицо видел каждый, кто его обгонял. Мне стало не по себе. Если у руководителя похода такое настроение, то не жди добра.

Леша выглядит неважно. Небывалые для него нагрузки, история с раскладкой и недоброжелательное отношение к нему некоторых участников, в особенности Верки Хвоиной, делают свое дело. Он, похоже, совершенно измотан.

На первой же передышке большинство походников задремало. Собрался подремать и я, но в это время подошел Филиппов. Он выглядел теперь как всегда полушутливо и был в хорошем настроении. У меня отлегло от сердца.

Накапливался недосып, и на каждой остановке мы стремились хоть чуть-чуть поспать.

Но вот снова идем по мокрому снегу вверх. Подъем крутой, отдыхаем через каждые двадцать минут. Явно перевал не проглядывается, продвигаемся наобум, а затем по медвежьим следам.

Когда мы наконец-то выбрались на водораздел, то сразу же приободрились: к дереву прибита железная табличка с цифрами "77". Сле-ды медведя вывели нас точно на Акса-Азканский перевал, где проходит плановая тропа 77 маршрута. Спуск с перевала ведет к реке Акса-Азкан.

Вначале было круто, заснежено, с угрозой схода мокрой лавины. Чтобы ее не подрезать, Михалыч предложил оригинальный способ прохождения опасного участка. Велел достать весь имеющийся у нас полиэтилен и положить на него рюкзаки. Затем, придерживая, кое-где подталкивая и опираясь на них, бежать рядом.

Когда более половины группы выбралось на безопасный участок, несколько человек наверху прямо над нами решили ускорить спуск, не подозревая, что впереди снежная крутизна с большим перепадом высоты. Усевшись на рюкзаки, они "паровозиком" поехали вниз. Увидев это, Филиппов аж подскочил:

- Ну, все б..., сейчас спустят лавину! Э-э-э! -- заорал он изо всех сил, -- Прекрати-и-ить!

Безобразие было моментально прекращено.

- Александр Михайлович, а вот я читал, что лавину можно вызвать и громким криком тоже?

- Смотря какую, - отвечает мне Филиппов, - вот здесь хоть сирену можешь включить, и ничего не будет - снег мокрый, а подрежешь его, слетит и так утрамбует, что стамеской потом тебя выколачивать...

Останавливаемся на ночевку на первом же удобном месте в зоне леса. Тяжелый был сегодня день, зато взяли целых два перевала.

Несмотря на обилие дров, костер никак не хотел разводиться. Поленья были слегка сыроваты, а мы сидели в каком-то непродуваемом месте. В конце концов в процесс вмешался Филиппов:

- Ну, что, сделаем по-таежному, - произнес он, разбирая сложенный дежурными "колодец".

Выбрав три самых толстых обрубка, Михалыч сделал топором на них затесы, затем уложил эти поленья вплотную друг к другу на кострище. Настрогав стружек и щепок, он бросил их кучкой сверху и поджег. Постоянно поддувая, он подкладывал все более крупные щепки, пока не образовались угли, на которые он переложил сверху одно из поленьев. Через некоторое время костер полыхал на славу.

Ужинали уже в темноте, и кто-то съел четыре кусочка сахара, предназначенные Филиппову.

- Дежурный, выдайте сахар! - возмутился он, и Шуркевичу пришлось доставать новую пачку.

Сегодня петь под гитару не хотелось. Устали...