Че Гевара. Важна только революция - [247]

И вновь Че пришлось урезонивать своих ропчущих кубинцев. «Я сказал им, что ситуация сложная, — писал он. — Освободительная армия разваливалась, и мы должны были сражаться, чтобы спасти ее от полного распада. Наш труд обещал быть тяжким и неблагодарным, и я не мог требовать, чтобы люди верили в конечный успех; хотя лично я верил, что все еще можно поправить, несмотря на то что нужно было очень хорошо потрудиться, закрыв глаза на множество частных неудач. Не мог я и просить верить своих товарищей в мои способности как руководителя, но как революционер я мог требовать, чтобы они с уважением отнеслись к моей честности… Сам я прибыл в Конго не за личной славой, и я не собирался никем жертвовать во имя собственных интересов».

В довершение всего кубинцы оказались подвержены малярии, не говоря уже о расстройствах кишечника. Последняя напасть коснулась и Че, о чем он писал не без юмора: «У себя в дневнике я вел статистику и за 24 часа насчитал более 30 заходов, но постепенно мой исследовательский пыл сошел на нет под тяжестью этих экзерциций. И сколько их было еще — только джунглям известно».

Между тем непохоже было, что ему удастся расшевелить конголезцев. В один из дней, когда они отказались выполнять работу, которую он приказал им сделать, Че не мог более сдерживаться.

«В бешенстве я обратился к ним по-французски и наговорил самых ужасных слов, какие только имелись в моем небогатом лексиконе, а потом… пригрозил, что наряжу их в платья и заставлю нести юкку в корзине (женское занятие), поскольку они бесполезны и хуже женщин… Пока переводчик старался передать мои гневные сентенции на суахили, все они смотрели на меня и только фыркали от смеха с обескураживающим простодушием».

Были и другие барьеры культурного свойства, снять которые не представлялось возможным. Например, вера в дава. Тут Че в конце концов нашел практический подход, наняв для своих солдат-конголезцев знахаря-мугангу. «Он занял свое место в лагере и незамедлительно приступил к исполнению обязанностей».

В середине октября с наступлением сезона дождей началось и давно ожидавшееся наступление правительственных сил. А Че и его бойцы по-прежнему были к нему не готовы. При поддержке целого флота из канонерских лодок, быстроходных катеров и небольшой эксадрильи бомбардировщиков, вертолетов и самолетов-разведчиков наемники под командованием Майка Хоара начали продвижение в глубь повстанческой территории по трем линиям фронта, намереваясь взять неприятеля в кольцо. Они с легкостью захватили участок фронта генерала Муланы. Затем прорвали оборону, преодолев редуты генерала Ламберта, и его бойцы вместе с кубинцами, ведя перестрелку, начали отступать в сторону озера. Че послал Мелла и Арагонеса вместе с Масенго к озеру, а сам начал возводить новый лагерь у подножия гор.

VII

Положение усугубилось после того, как леопольдвильское правительство Конго подписало особое соглашение с покровителями повстанцев из ряда стран Организации африканского единства (ОАЕ), в том числе из Танзании.

Ранее ОАЕ осудила конголезский режим премьер-министра Моиза Чомбе за постыдный альянс с бельгийской армией и белыми наемниками. 13 октября президент Касавубу сместил Чомбе и на встрече глав африканских стран в Гане десятью днями позже объявил, что наемники будут отправлены домой. В случае отъезда наемников те страны, которые покровительствовали повстанцам, должны были отказаться от всякой помощи им. Это означало конец иноземному вмешательству в дела Конго, в том числе и со стороны кубинцев.

Майк Хоар не обрадовался, услышав подобные новости, и на встрече с Жозефом Мобуту, командующим конголезской армией, настоял на соблюдении заключенных контрактов. Мобуту удалось убедить Касавубу оставить в стране наемников до тех пор, пока восстание не будет полностью подавлено.

Че был заранее оповещен о том, как складывается ситуация, и от Масенго и прочих знал, что Танзания все более неохотно сотрудничает с повстанцами. Но на фронте события развивались с такой ошеломительной быстротой, что Че просто не успевал своевременно на них реагировать, а уж на размышления о дипломатических тонкостях у него тем более не было времени. Утром 24 октября, когда исполнилось шесть месяцев со дня его прибытия в Конго, кубинский базовый лагерь подвергся атаке правительственных войск. У Че хватило времени отдать приказ поджечь хижины, но и только: при отступлении они оставили значительные запасы оружия и боеприпасов, средств связи, продовольствия, бумаги, а также двух ручных обезьянок, которых завел себе Че.

Уводя людей, Че жестоко корил себя за то, что был захвачен врасплох. Гевара не расставил часовых на пути врага, не веря в то, что он пойдет этим маршрутом. Еще сильнее он расстроился, когда выяснилось, что первая тревога была ложной: это крестьяне бежали при виде надвигающейся правительственной армии. Если бы Че подождал и выяснил, как обстоит дело, то мог бы устроить хорошую засаду и нанести по врагу серьезный удар. Но теперь было слишком поздно.

«Я был жестоко подавлен; я чувствовал ответственность за эту катастрофу, поскольку был слаб и недальновиден», — писал он впоследствии.