Че Гевара - [9]

Больше, чем машины, Эрнесто интересуют люди. Разговаривая с рабочими, он обнаруживает, что каждый знает только то, что происходит в его секции и то частично. Многие работающие здесь уже более десяти лет не знают, что делают рядом. Такое положение поощряется компанией Браден, которая может легко эксплуатировать рабочих, держа их на низком культурном и политическом уровне. Отважные профсоюзные деятели должны без конца воевать, объясняет один из них, чтобы избежать надувательства.

Когда они уходят, сопровождающий, которого приставили к нашим героям, цинично уточняет:

— Когда намечается митинг, я и другие сотрудники администрации приглашаем как можно больше рабочих в бордель. Таким образом не достигается кворума, необходимого, чтобы требования, высказанные на собрании, вошли в силу. — Он спокойно продолжает: — Надо сказать, что с требованиями они хватили через край и не отдают себе отчета, что один-единственный день забастовки — это миллион долларов, потерянный для компании!

— И что же, например, они требуют?

— О, до 100 песо повышения!

Сто песо соответствует одному доллару.

На следующий день — посещение нового, еще не действующего завода, предназначенного для переработки сернистых соединений меди, оставшихся нетронутыми по выходе из цикла переработки. Учитывают дополнительную выработку порядка 30 %. Монументальные печи в процессе постройки и труба 96 метров высотой, самая высокая в Южной Америке. Увидев ее, Фусер не может удержаться от желания оказаться там. Сначала на подъемнике до 60 метров, затем по маленькой железной лестнице выше. Альберто едва успевает за ним, и на самом верху, на этом своеобразном минарете, он слушает торжественную речь своего друга-муэдзина, уносящуюся в облака. Альберто помнит ее:

— Эта местность принадлежит народу арауко, который надрывается на работе, чтобы наполнить карманы североамериканцам. Благодаря надувательству, которого не замечают индейцы, их красная земля превращается в зеленые бумажки. Естественно, янки и их присные построили для себя школу — это здание внизу. Альберто, преподаватели специально приезжают, чтобы обучать их детей. А еще площадку для гольфа, и дома у них не сборные.

Фусер раздумывает, рассматривая бараки, где ютятся рабочие семьи:

— Тем не менее эта система могла бы решить проблему жилья. Не только здесь, в Чукикамате, но везде в Чили, а может, и во всей Латинской Америке. Надо только, чтобы план был хорошо продуман и правильно выполнен. Красивые дома, по-настоящему отделанные. Здесь все как попало, минимум расходов на рабочих — жилье с минимумом удобств. Слепили вместе, даже не проведут канализации.

Окинув взглядом огромную, еще девственную территорию, которая начнет разрабатываться лет через десять, тот, кто будет ставить подпись «Че», когда станет президентом кубинского национального банка, считает:

— Предполагая, что миллионы долларов будут выходить отсюда, когда уже сегодня перерабатывают девяносто тысяч тонн руды каждый день, понимаешь, что эксплуатация человека человеком не кончится быстро.

Окампо в своем труде о чилийской меди писал, что производительность доходила до того, что первоначальные инвестиции были возвращены за сорок рабочих дней. Читая об этом, Эрнесто решил, что это чересчур, и не хотел верить. Сейчас он понял, что это правда. Совсем другим спускается на землю. Кто он — наивный идеалист, будущий врач, полный благородных идей? Теперь Эрнесто знает наверняка, он будет все силы направлять на помощь бедным и беззащитным. Ему еще не хватает щелчка, искры, но всему свое время. Оно уже идет, без сомнения.

Спустившись, они проходят мимо обширного кладбища с лесом крестов.

— Сколько их? — спрашивает Эрнесто у сопровождающего.

— Не знаю, наверное, тысяч десять, — рассеянно отвечает тот.

Фусер смотрит на него:

— Наверное?

— Мы точно не считаем…

— И вдовы, сироты, им что-то дают?

В ответ пожимают плечами. Эрнесто смотрит на друга, и Альберто видит, как у него в глазах сильнее разгорается огонь ненависти к мучителям и кровопийцам, соединенный с любовью к обездоленным. Гремучая смесь, способная ковать будущих борцов, убежденных революционеров.

Чукикамата — на местном наречии «красная гора» — навсегда впечатается огненными буквами в сознание Че Гевары.

16 марта друзья покидают рудник и продолжают свой поход к Токомилья. Снова пустыня. В письме к своим Фусер сравнивает себя с Дон-Кихотом на Росинанте, атакующим звездный флаг. Грузовик, перевозящий бревна, доставляет путешественников к перуанской границе. Всю дорогу шофер поет куэка местного фольклора. Они проводят ночь в порту Икики, в глубине ангара, который делят с семейством крыс. На следующий день — отправление в Арику, порт на границе с Перу. У обочины дороги они видят стелу в память о конкистадорах Альмагро и Вальдивии. На дорогах, крутых, узких, опаленные солнцем Фусер и Миаль думают о кастильских солдатах, закованных в латы и доспехи, которые пробирались пешим ходом на юг Чили…

Они предупредили о своем прибытии, и в Арике их уже ждут в лаборатории местной больницы. Доктор Гранадо показывает реакцию Циля — Нильсена, которая позволяет легко обнаружить бациллу лепры. 23 марта они входят в Перу через пограничный пост Чакаллута, с другой стороны реки Ллута. Эрнесто вспоминает стихи, где речь идет о богатстве земли и горных реках.