«Чатос» идут в атаку - [100]

Они уже подходили к Баракасу. Ярошенко убрал газ и направил самолет к земле. Над западной границей аэродрома «чато» круто взмыл вверх, затем, как бы нехотя накренившись, скользнул вниз и левым крылом врезался в землю.

Петрович сел рядом. Выскочив из самолета, он бросился к лежавшей на боку машине товарища. Вытащив летчика из кабины, Добре положил его на снег. Ломая ногти, расстегнул карабины парашюта и «молнию» летной куртки. В груди Якова что-то клокотало.

— Яша! Друже! — вне себя от горя закричал Петрович. — Яша!

Ярошенко с усилием открыл глаза и отсутствующим взглядом осмотрел на Добре.

— Не надо, Добре! Умираю я, — он шумно вздохнул и затих.

Подняв на руки тело товарища, Петрович зашагал к зданию командного пункта…

Мрачнее тучи был в этот день обыкновенно веселый и разговорчивый югослав. В последующих вылетах он так яростно бросался на фашистов, что Степанов счел нужным его предупредить:

— Будь осторожен, Добре, не теряй головы.

Петрович словно не слышал его.

К вечеру погода улучшилась. В двенадцати километрах от Кауде «чатос» обнаружили еще одну колонну конницы.

Атаковав марокканцев с бреющего полета, истребители за двадцать минут разметали их по поросшему лесом плоскогорью. На дороге остались только перевернутые повозки да опрокинутые орудия. Очумело носились по горным склонам лошади.

«Чатос» уже отходили от цели, когда на самолете Петровича внезапно остановился двигатель. Несмотря на малую высоту, Добре удалось развернуться и направить самолет на густой лес. Ломая деревья, истребитель рухнул на землю. Летчики видели, как к месту его падения бросились марокканцы.

Став в круг, «чатос» открыли огонь, не допускаяфашистов к упавшему самолету. Только когда вспыхнула лежавшая среди поваленных деревьев машина Петровича и над лесом прогремел взрыв, истребители легли на курс к Баракасу…

Через некоторое время от перешедших линию фронта местных жителей стали доходить вести, которые взволновали летчиков.

Говорили, что в партизанском отряде, действовавшем в районе Калатаюд — Кариньена, появился новый боец, не то югослав, не то болгарин. Партизан обладал богатырской силой и отменной храбростью. Однажды, находясь в разведке, он и его товарищ были окружены отрядом «рекете». На предложение сдаться разведчики ответили огнем. Фашисты тщетно пытались захватить двух смельчаков, засевших на неприступной скале. Они вызвали авиацию, и «фиаты» яростно обстреляли заснеженный горный склон. Но когда самолеты улетели и «рекете» попытались продвинуться вперед, из-за камней вновь раздались выстрелы.

У двух смельчаков иссякли боеприпасы. Они стреляли все реже и реже. Фашисты, осмелев, подползли к позиции партизан и забросали их гранатами. Когда рассеялся сизый дым разрывов, из-за камней поднялся огромного роста партизан, одетый в рваную кожаную куртку и летный шлем. Он легко схватил руками гранитную глыбу и швырнул ее в фашистов. За ней — другую, третью Камни загрохотали по откосу, а партизаны бросились вперед. На их пути оказалась бурная, не замерзающая даже в такие морозы река Хилопа. Разведчики бросились в ледяную воду и под огнем фашистов переправились на другой берег. Наступившая темнота скрыла их от преследователей…

— Может, о Петровиче нашем молва идет? — обрадовались летчики, часто вспоминавшие бесстрашного югослава. — Похоже, что он.

— Кто знает? Мало ли среди нас, добровольцев, рослых ребят? — возражали другие.

— Нет, все-таки похоже, что это Петрович. Его почерк, — убежденно продолжали говорить многие, особенно Комас, который никак не мог забыть, как Петрович и Ярошенко спасли его в бою над Конкудом.

В 1957 году Герой Советского Союза полковник Евгений Степанов побывал в Югославии. Он попытался разыскать след Добре Петровича или хотя бы узнать оего судьбе. Но откуда родом был Добре, Степанов не знал, а в учреждениях, куда ему пришлось обращаться, отвечали:

— Петровичей у нас в Югославии, что в России Ивановых. Несколько Петровичей не вернулись из Испании. Потом была вторая мировая война… Но будем искать — пообещали Евгению…

Уже месяц прошел с начала боев на Теруэльском выступе, но Теруэль по-прежнему приковывал внимание противоборствующих сторон.

16 января генерал Рохо вызвал на свой КП командиров 20-го и 22-го армейских корпусов, соединениям которых на следующий день предстояло ударом вдоль железной дороги Теруэль — Каламоча вновь овладеть Конкудом. Здесь же находились и представители воздушных сил.

Когда были решены вопросы организации боя, Рохо, встав из-за стола, подошел к Еременко и поблагодарил сеньора Арагона от себя и бойцов республиканской армии за его вклад в борьбу испанского народа с фашизмом.

— Вы уезжаете от нас Героем Советского Союза, а мы считаем вас и ваших товарищей героями неба Испании, — пожимая руку Еременко, сказал генерал.

Так неожиданно Степанов узнал об отъезде Ивана Трофимовича на Родину и о назначении вместо него приехавшего из Советского Союза Василия Катрова…

После совещания испанские офицеры окружили «камарада Арагона». Крепкие рукопожатия, добрые пожелания… А Евгению Иван Трофимович сказал по-испански:

— Адьо, керидо амиго! Прощай, дорогой друг!