Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин - [211]

— Ровену Дрейк вы заподозрили потому, что платье у нее было мокрое, — сказала миссис Оливер. — А из-за чего вы стали подозревать Майкла Гарфилда?

— Он хорошо вписывался в общую картину, — заявил Пуаро. — И потом, когда я говорил с ним в последний раз, он сам подтвердил мою догадку зловещей шуткой. Он сказал: «Отойди от меня, сатана. Ступай к своим друзьям из полиции». И тут мне все стало предельно ясно. Все было как раз наоборот. Я еще мысленно ему ответил: «Это я обращаюсь к тебе спиною, сатана». Сатана в образе молодого, прекрасного юноши, каким способен прикинуться Люцифер, объявившись среди смертных…

Миссис Батлер вздрогнула. До того момента она не проронила ни слова, но теперь, вдруг встрепенувшись, проговорила:

— Люцифер… Да, теперь я поняла. Он всегда был таким.

— Он был очень красив, — сказал Пуаро, — и любил красоту. Красоту, которую создавал собственным воображением и своими руками. Ради нее он пожертвовал бы чем угодно. По-своему, мне кажется, он даже любил Миранду, но и ее был готов принести в жертву, лишь бы спастись самому. Он очень тщательно подготовил ее убийство: придал ему видимость ритуала и внушил Миранде — а она очень впечатлительная девочка, — что это честь, которой удостаиваются избранные. Она должна была сообщить ему, когда покинет Вудли Коммон; он сказал, что будет ждать ее у ресторанчика, в который вы и миссис Оливер собирались заехать по дороге в Лондон. А потом ее должны были найти у Килтербери Даун, под знаком двойной секиры, рядом с золотой чашей… Ритуальная жертва.

— Помешательство, — сказала Джудит Батлер. — Он точно сошел с ума.

— Мадам, сейчас ваша дочь вне опасности, и я очень хотел бы знать одну вещь.

— Думаю, вы заслужили право знать все, что я только могу вам рассказать, мосье Пуаро.

— Ваша дочь… ее отец Майкл Гарфилд?

Прежде чем ответить, Джудит долго молчала.

— Да.

— Но она этого не знает?

— Нет. Даже не догадывается. То, что мы встретились с ним здесь, — чистая случайность. Я познакомилась с ним, когда была совсем юной. Я безумно в него влюбилась… а потом начала бояться.

— Бояться?

— Да. Сама не знаю почему. Он вроде бы не сделал ничего такого… но было в нем что-то пугающее. Я боялась его мягких манер, за которыми скрывались бездушие и жестокость… Я боялась всего, что связано с ним… даже его страсти к прекрасному, к творчеству. Я скрыла, что жду ребенка. Бросила его и уехала как можно дальше. В должный срок родилась Миранда. Я выдумала историю про мужа-летчика, который погиб в аварии. Потом довольно бестолково переезжала с места на место и совершенно случайно оказалась здесь. У меня были знакомые в Медчестере, благодаря которым я получила должность секретаря.

А потом в один прекрасный день сюда приехал Майкл Гарфилд, чтобы создать «Сад в каменоломне». Мне было уже все равно. Ему тоже. Все давным-давно перегорело. Но потом я забеспокоилась, хотя даже не подозревала, что Миранда ходит в сад…

— Да, — сказал Пуаро, — между ними существовала незримая связь. Родство душ… Между прочим, я заметил их сходство. Только Майкл Гарфилд, этот последователь Люцифера, был злодеем, а ваша дочь — чистая и не по возрасту мудрая девочка. В ней нет и намека на зло.

Он подошел к письменному столу и взял конверт, из которого извлек листок бумаги с тонким карандашным рисунком.

— Ваша дочь, — сказал он.

Джудит посмотрела на рисунок. На нем стояла подпись: «Майкл Гарфилд».

— Он рисовал ее в саду, — пояснил Пуаро, — у ручья. Рисовал, как он сказал, для памяти. Боялся, что забудет. И при этом собирался убить.

Пуаро указал на слово, написанное карандашом в левом верхнем углу листка.

— Вы можете это прочитать?

Джудит медленно произнесла:

— Ифигения[271].

— Да, — сказал Пуаро, — Ифигения, дочь Агамемнона. Тот принес свое дитя в жертву богине Артемиде, чтобы ветер наполнил паруса его кораблей и домчал их до Трои. Майкл Гарфилд тоже готов был принести в жертву собственную дочь — ради очередного райского сада.

— Он все продумал, — с горечью произнесла Джудит. — Интересно, он когда-нибудь почувствовал бы раскаяние?

Пуаро не ответил. Перед его мысленным взором возникла фигура необыкновенно красивого мужчины, возлежащего возле мегалитического камня с выбитым на нем изображением двойной секиры: его пальцы сжимали золотую чашу, которую он осушил, когда его настигло возмездие… Оно явилось в облике двух юношей, примчавшихся туда, чтобы спасти его жертву и предать его в руки правосудия.

Так умер Майкл Гарфилд. Он заслужил свою смерть, думал Пуаро, но, увы, на одном пустынном греческом островке теперь не расцветет волшебный сад.

Зато расцветет Миранда — живая, юная и прекрасная.

Он взял руку Джудит и поцеловал ее.

— До свидания, мадам, и передайте от меня привет вашей дочери.

— Она всегда должна помнить вас и то, чем вам обязана.

— Пускай лучше забудет: иные воспоминания лучше похоронить.

Он подошел к миссис Оливер.

— Доброй ночи, chere madame. Леди Макбет и Нарцисс… Все было чрезвычайно занимательно. Должен поблагодарить вас за то, что вы осчастливили меня таким интересным делом…

— Издеваетесь? Ну что ж, давайте-давайте, — тут же обиделась миссис Оливер. — Вечно я у вас во всем виновата!..