Часы любви - [23]

– Ну, как ты себя чувствуешь, добрая женщина? – спросил священник, когда Гранья вошла в комнату. Пятнистая от старости рука старика прикоснулась к ее корявым пальцам и пожала их. Гранья ответила на приветствие.

– Равенна, будь хорошей девочкой, приготовь чай отцу Нолану, – попросила она внучку.

Кивнув, Равенна отправилась в кухню, ее детское личико побледнело от страха.

– Из кухни девочка ничего не услышит. С какими вестями пришли вы ко мне, отец? – поинтересовалась Гранья после того, как священник помог ей устроиться в другом кресле, а упитанная полосатая кошка с экзотическим именем Зельда уютно расположилась у нее на коленях.

– Тревельян разгневался, обнаружив ее в собственной спальне. Равенна рассказала тебе об этом?

– Да.

– Он хочет, чтобы ее отослали отсюда.

Гранья встретила его взгляд с той тревогой, которую пропускала молочная пленка на ее глазах, и без того затуманенных горем.

– Это жестокое наказание за детскую выходку. Она еще девочка. Куда же она пойдет?

– Он отошлет ее в Англию, в пансион для благородных девиц. Вне сомнения, там с ней будут хорошо обращаться. В любом случае, Гранья, лучшего не придумаешь. Девочка растет. Нельзя же ей вечно носиться с Малахией и ему подобными. Так уж точно она в конце концов сама обзаведется младенцем.

Гранья поглядела в сторону очага, согбенные плечи ее дрожали. Слова отца Тревельяна потребовали долгих раздумий. Наконец она неторопливо произнесла:

– Хорошо, пусть Тревельян отсылает дитя. Я уже не могу видеть, как она…

Голос старухи оборвался, словно слова ранили ее язык.

– Равенна будет находиться под самым лучшим присмотром. Тревельян может заплатить за это и готов пойти на расходы. Гранья, по-моему, он просто боится ее. Наверно, так будет лучше всего.

Равенна вошла в комнату со стареньким оловянным блюдом в руках, на котором уместилась щербатая чашка и чайник из белого фарфора. Поставив блюдо на столик возле священника, она стала наливать чай.

– Дитя, отец Нолан хочет поговорить с тобой. Присядь.

Равенна потупилась. Сердце ее колотилось от тревоги и страха. Она знала, что ее ждет. Тревельян прислал священника прежде, чем отдаст ее магистрату.

– Равенна, дитя мое, ты очень похорошела. Теперь ты у нас юная леди, правда? – начал мягким голосом отец Нолан.

Равенна не могла оторвать глаз от пола. Ей хотелось заплакать, убежать, закричать, но она не могла этого сделать. Она сама виновата. Зачем ей понадобилось принимать вызов Малахии, зачем… зная, чем придется платить, если ее поймают. А лорд Тревельян поймал ее.

– Я ничего не украла из замка. Клянусь, я не крала. Мне просто нужно было раздобыть несколько волосков господина, чтобы доказать, что он не колдун, – прошептала она едва слышно – так, что священнику пришлось даже наклониться, чтобы расслышать ее.

– Все это я уже слышал.

Равенна кивнула, глаза ее налились слезами. Ее заберут отсюда, и некому будет заботиться о Гранье. Наверно, бабушка умрет из-за ее глупости. Ей захотелось тоже умереть.

– Девочка, Гранья решила, что тебе пора идти в школу. Что ты думаешь об этом?

Подняв головку, Равенна удивленно поглядела на Гранью.

– Таким будет мое наказание?

– Считай это не наказанием, деточка, а скорей… – Отец Нолан обратился к Гранье за помощью, но и глаза старухи были уже полны слез. – Считай это привилегией. Из юных девиц графства Лир немногие могут позволить себе поехать учиться в школу, где учат молодых леди.

Равенна глядела на священника, не обретая утешения в его словах. Все школы, о которых она слыхала, были почти незамаскированными работными домами. Там ее ждут одни только несчастья, однако выбора нет, надо ехать. Она попалась, и нужно платить.

– Ты познакомишься с другими, такими же как ты молодыми леди и подружишься с куда лучшим кругом людей, чем эти оборванцы, с которыми ты носишься.

– Но кто будет заботиться о Гранье, если я уеду? – спросила она с отчаянием в голосе. На всем свете лишь Гранья любила девочку, и только к ней она относилась с самозабвенной любовью. Вся жизнь Равенны прошла возле Граньи. Обе они были отверженными в чужом краю… в краю, который Равенна любила всем сердцем, ибо, кроме Ирландии, она не знала другого дома. Они не имеют права отрывать ее от дома. Не имеют.

– Фиона будет каждый день проведывать Гранью.

– Но кто заплатит за ее помощь?

Священник явно смутился. И поглядел на Гранью.

– Дитя, ты не должна забивать этим свою головку. Средства, которыми располагает твоя бабушка, позволяют ей позаботиться о себе. Раз у нее есть деньги, чтобы отправить тебя в школу, значит, их хватит и на то, чтобы заплатить Фионе.

– Но кто же даст их, если не мой отец? – Равенна смахнула слезы, скатившиеся с ресниц. Взгляд ее переходил от священника к Гранье и обратно. Но оба они молчали. – Лорд Тревельян отсылает меня, чтобы наказать, так?

– Пожалуйста, не надо так думать, – отец Нолан посмотрел на Гранью. – Отправить тебя в школу решила бабушка, она и заплатит за это из собственных средств… полученных, вне сомнения, от благородной души, некогда воспользовавшейся ее снадобьями.

Объяснение как будто бы удовлетворило Равенну. Но она догадалась, что это дело рук Тревельяна, она знала это. Лорд Тревельян карает ее, и уклониться от наказания невозможно, ибо она виновата.