Частная жизнь - [8]

Марта была в командировке, возвращалась в пятницу ночью. Марина торчала на работе допоздна, откуда и поехала ее встречать в аэропорт. А девочки то ли на вечеринке были, то ли в кино ходили. В общем, накануне вечером в холодильник никто не заглянул.

Утром Марта проснулась бодрая и веселая и пошла, согласно установившейся традиции, готовить семейный завтрак. Открыла холодильник, но обнаружила там лишь просроченный йогурт, пару пустых грязных тарелок, выгнувшийся в предсмертной конвульсии тонкий ломтик сыра на блюдечке и замшелый огурец, тоже совершенно не пригодный для поедания. Морозилка была пустой и в чем-то даже стерильной. Зато грязной посуды в раковине не было. Видимо, дети вымыли.

Марта еще какое-то время шарила по полкам, пытаясь найти геркулес, манку или рис, чтобы хоть кашу сварить. Но поиски были тщетными. Был чай и кофе -- на выбор, но без сахара. Он, понятное дело, тоже кончился. Зато был заменитель сахара. И еще неизвестно откуда взявшиеся пряники, которые в их доме никто не ел.

Марте ничего не оставалось, как одеться и поехать за продуктами. По возвращении она заявила, что домработницу все-таки надо взять. Неважно, сколько та выдержит, но пусть будет.

…Все изменилось, когда в доме появилась Нюша.

Она пришла в субботу. Сказала, что ей сказали (назвала знакомую фамилию), что им нужна помощница по хозяйству. Оглядела гостиную, прошла в кухню, обозрела пустой холодильник и глубокомысленно изрекла:

-- А домик-то так себе....

Что собственно имелось в виду, она не пояснила.

-- А как вы через охрану-то?.. -- вежливо поинтересовалась Марина, с интересом наблюдавшая за перемещениями незваной гостьи.

-- Пешком, -- отрезала Нюша, -- Сколько платить будете?

Такая дерзость привела и Марту, и Марину в полный восторг, и Нюша поселилась у них. В доме запахло печеной свининой, жареной курицей, ванильными плюшками, пирогами с корицей и прочими радостями жизни.

Она была примерно их возраста или, быть может, чуть старше. К ведению домашнего хозяйства, и особенно к наличию в доме еды относилась более чем серьезно, в чем-то даже трепетно. И Марину, и Марту она выдрессировала буквально за неделю. Ни одна просто не смела не выполнить ее поручений.

-- Все-таки стремление женщины подчиняться еще более неистребимо, нежели подчинять, -- смеялась Марта. Но продукты по Нюшиному списку привозила аккуратно.

Впрочем, Нюша тираном не была. И Марину, и особенно Марту жалела. Марина все-таки к девяти дома появлялась, а Марта частенько приезжала лишь далеко заполночь. Нюша принимала у нее пакеты с продуктами, укоризненно качала головой, но от комментариев воздерживалась. Только ворчала иногда:

-- Бедные дети! Вместо двух мам у них две папы.

Дети Нюшу любили.

…-- Пойдем на веранду, -- предложила Марина.

-- Холодно...

-- Подушки подложим. И плед можно взять... Там красиво. Тебе понравится. Ты ведь еще не была у нас зимой?

Было действительно красиво. Белый снег, отражавшийся в огромных стеклах дверей, сливался с серым камнем облицовки дома. Голубые елки и зеленые тисы, посаженные прошлой весной, казались необыкновенно яркими пятнами на белом фоне снега, несмотря на то, что день был отчаянно пасмурным. Это была какая-то матовая яркость, без блеска, без сияния. Она и давила, и еще больше – успокаивала.

Они устроились на веранде. Алена в кресле, Марина на диване. Обложились подушками, укрылись пледами. Наблюдали за Мартой.

Марта, в белых фланелевых джинсах, в короткой замшевой куртке шоколадного цвета, с алым шарфом на шее, старательно расчищала дорожки от снега.

-- У вас дворник в отпуске? -- спросила Алена не без иронии.

Марина отрицательно покачала головой:

-- У нас нет дворника. Только садовник, да и то летом. Просто у нас это любимое занятие.

-- На самом деле? Никогда бы не подумала…

-- Я в свое время тоже была удивлена… крайне… Осенью метет листья, зимой разгребает снег. С завидной аккуратностью, между прочим.

-- А почему шарф шелковый? И без шапки. Ведь холодно же...

-- Холодно, -- согласилась Марина, -- Но пижонство -- это наше главное любимое занятие.

-- Ну, ты бы ей сказала...

Марина удивленно посмотрела на Алену, хотела что-то сказать, но передумала, лишь покачала головой. Это могло означать что угодно: «зачем», «я говорила», «бесполезно», «ты думаешь, это поможет?».

Она полулежала на диване, закутавшись в плед, наблюдала за Мартой. Легкий наклон головы, глаза чуть прищурены. Смотрела холодно, оценивающе.

«Ничего себе взгляд на любимую женщину. Злится она на нее, что ли? -- тревожно думала Алена, -- Вроде бы не с чего было, но кто ее знает. Или что-то происходит?»

…Марина сразу, при первой же встрече, показалась Алене холодной и жесткой. Это и настораживало, и пугало. И она в ответ была холодна и исключительно вежлива. Хотя, быть может, больше от неожиданности.

Алена тогда позвонила Марте накануне утром, сказала, что Кирилл вернулся из очередной командировки, и они ждут ее вечером к себе в гости. Марта как всегда обрадовалась, тут же согласилась, но как-то уж очень вскользь заметила, что будет не одна. Если она, Алена, конечно, не возражает.

Алена не возражала, даже спросила, кто сей счастливец, но Марта бросила что-то невразумительное и туманное. В общем, объяснять ничего не стала. А Алена втайне надеялась, что это тот самый Саша, с которым Марта ездила отдыхать на новогодние каникулы и с которым, по ее утверждению, она вдрызг разругалась. Тем более что Марта была странно возбуждена, хотя и старалась это скрыть. Но долгие годы общения, в том числе и по телефону, не давали ввести ее в заблуждение. Происходило что-то очень важное, и оставалось просто дождаться и увидеть все своими глазами.