Частная жизнь - [11]

Только она решительно не хотела думать о том, что будет, когда все наладится и все будет хорошо. Потому что не понимала: хорошо – это как?

…Через полчаса Алена отважилась заглянуть на кухню. Марта сидела на том же месте, все так же опустив голову. Марина примостилась рядом, держала Марту за руку и, наклонившись к ней, что-то горячо шептала.

Не столько увидев, сколько услышав Алену, она выпрямилась, лицо приняло снова спокойное и холодное выражение. Но Алена явно видела за секунду до этого гримасу боли и страдания на ее лице. И подумала, что Марта оказалась совершенно права: с эмоциями здесь все в полном порядке. И еще она с удовлетворением отметила, что Марина не отстранилась.

-- Ну, вы тут как? – спросила она с тревогой.

Вошедший следом Кирилл подобрал с пола Маринино пальто, шелковый шарф, отыскал перчатки, валявшиеся под скамейкой, и спросил:

-- Как насчет выпить и закусить?

-- Ты, похоже, совсем разошелся. Не хватит на сегодня? – попыталась урезонить его Алена. Она не совсем была уверена в том, что Марине хватило времени, чтобы окончательно все объяснить.

Но Кирилла совершенно неожиданно поддержала именно Марина:

-- Не откажусь.

И тут же повернулась к Алене:

-- Если ты, конечно, не возражаешь.

-- Почему же? Я тоже присоединюсь, -- весело ответила Алена, решив, что так возможно даже и лучше.

-- Ну и славненько, -- обрадовался Кирилл, потирая руки от удовольствия.

Лишь Марта промолчала, но все старательно этого не замечали. Они быстренько собрали на стол и уже через минут десять весело пили водку, ели Аленины оладьи и болтали о всяких пустяках. Кирилл рядом с Мартой, Алена и Марина напротив. Все было как всегда, лишь Марта так и не произнесла ни слова, лишь курила одну сигарету за другой, не останавливаясь. Марина периодически на нее тревожно поглядывала, пила водку как-то механически, словно воду. Даже не морщилась.

Они так просидели с час где-то, потом Марина осторожно попросила:

-- Поехали домой, а? Там водитель ждет…

И видно было, как она замерла в ожидании.

Марта молчала, сидела, опустив голову, как и все это время. Повисла неловкая пауза. Наконец, подняла голову и посмотрела прямо в глаза Марине. Алена, сидевшая рядом с Мариной, увидела этот взгляд и поспешила отвернуться. Краем глаза заметила, что Кирилл тоже отвернулся, сделал вид, что ищет сигареты.

-- Никогда так больше… не лги.

Голос был глухой и хриплый.

Встала и вышла из кухни.

Кирилл глубоко и шумно вздохнул, проворчал:

-- Тяжело с вами… с женщинами…

-- Да уж не без этого, -- согласилась Марина с горькой усмешкой.

-- Ну, где вы там? – крикнула Марта из коридора почти бодро.

Марина поспешно встала и метнулась в сторону коридора.

…Но Алена так и не смогла свыкнуться с манерой Марины вот так вот молчать, с этим странным выражением лица – спокойным и бесстрастным, вроде бы ничего не выражающим, по которому совершенно невозможно понять, что именно чувствует в данный момент человек, о чем сейчас думает.

Теперь-то она точно знала, что за этой спокойной бесстрастной маской бушуют нешуточные страсти, но привыкнуть к этой манере Марины никак не выражать свои чувства так до сих пор и не смогла. Это всегда вызывало в ней тревогу, а сейчас особенно. Она спросила так, на всякий случай:

-- Мариш, что-то случилось?

-- Да предчувствие какое-то нехорошее. Марта это определяет, как чувство безотчетной тревоги… В пятницу, собственно, все и началось. Мы с утра за завтраком ни с того ни с сего поцапались. За завтраком! Немыслимо. Это вообще невозможно, понимаешь?

-- Да.

-- Потом днем поругались. Марта даже трубку швырнула, чего тоже представить довольно сложно. И из-за чего? Из-за того, что я к маме собралась. На один день! Можно подумать, что я ни разу за эти два года никуда одна не уезжала!

- Кстати, а чего ты не поехала-то?

-- Говорю же, она меня не отпустила. Ну, не то чтобы не отпустила… Сама билет купила и в аэропорт отвезла. Но у нее было такое лицо… Словно я на войну ухожу. Или вообще на расстрел.

-- И ты осталась?

-- Ты б ее видела! Я сама ее такой ни разу не видела. Я просто испугалась.

-- Чего?

-- Не знаю.

Но после небольшой паузы добавила:

-- Того, что могу ее потерять.

Алена слышала, как дрожит голос Марины, видела глаза, наполнившиеся вдруг слезами, как она пытается сдержать их. Справившись с собой, наконец, она продолжила.

-- А при ее вспыльчивости и хронической ревности... Ты же знаешь ее характер. В общем улететь было решительно невозможно…

-- Она тебя ревнует?

Марина изобразила на лице удивление, но Алене показалось, что вопрос был ей приятен. Она сняла с правой руки бежевую лайковую перчатку, поправила волосы. Машинальным отточенным жестом, но очень красивым и отчаянно кокетливым. Ответила не без гордости:

-- Еще как!

Алена оценила и тон, и жест, и взгляд. Подумала, что пижонство не только у Марты любимое занятие, а и еще у кое-кого.

-- Можно подумать, что ты намерена признаться ей в беременности.

-- Скажешь тоже!

Марина улыбнулась: шутка показалась ей забавной. Но Алена была вполне серьезна. Да и Маринино веселье было недолгим. Она снова натянула перчатку, разглядывала ее. Потом посмотрела на Марту – пристально, чуть прищурившись. Только теперь ее взгляд не казался Алене ни холодным, ни оценивающим. Она вдруг поняла, или даже скорее почувствовала, о чем именно сейчас думает Марина. И ей вдруг захотелось прижать ее к себе и погладить по голове, успокаивая, как тогда, два года назад, ее саму гладил и успокаивал Кирилл. Если бы это была Марта, может быть, она так и сделала бы. Но Марина… Всегда такая холодная, бесстрастная, самоуверенная. Всегда такая независимая…