Частная жизнь кардинала Ришелье - [26]
Я сама во всем виновата, - думала Мари-Мадлен в карете, - я позвола эту женщину, я навоображала себе Бог весть что. Я вызвала раздражение у дяди, которого должна оберегать от всяких напастей. Надо будет отправиться в лекарский дом и раздать там милостыню. А завтра съездить в Кармель и помолиться…
Ришелье же после произошедшего отправился в парк, чтобы вернуть себе душевное равновесие. В сопроводители он взял Антуана, который в свою очередь прихватил спокойного пушистого котенка. Животное было полусонным, поэтому не возражало прогуляться и очень уморительно зевала, чем вызвало смех кардинала. Еще Антуан прочел несколько восьмистишей, где высмеивал Коссена и печальную послушницу Лафайет.
Я сочинил стихи, - начал вдруг Ришелье, - дурные, но должен я их кому-нибудь прочитать. Они касаются той особы, которая была тут вчера. И из-за которой у бедной девочки Комбалетты, был такой приступ.
Ваши стихи не всегда дурны, - попытался польстит Антуан.
О, да! - улыбнулся премьер-министр, - Лучше чем у пьяного школяра, хуже, чем у платного памфетиста.
Ваша Светлось их где-нибудь записали? - полюбопытствовал шут.
Нет, конечно, нет. Это слабость! И стихи слабость, и Изабель. Сегодня столько обязанностей, а в голове стоят эти дурацкие строки, которые надо поскорей забыть. Поэтому готовь свои уши для этого душераздирающего слога. И надо завершать сей моцион…
Антуан торопливо записывал в свою тетрадку стихи, которые услыхал в парке.
Может быть они понравятся герцогини, кто их женщин разберет, - шептал он, - А может они выгодно оттенят мои стихи посвященные ее прекрасным глазам. Хотя достаточно процитировать уличного поэта… Как там у него: "Твоих речей умнее нет, Твои глаза - как знанья свет!"
Лекарь Али ждал, когда Владислав проснется. Ядвига не доверила сына французским нянькам. Покой маленького князя Потоцкого охраняли мужчины: дядька Зых, дальний родственник князя получивший в юности страшные увечья и поэтому отправленный свекровью Ядвиги во Францию; Якубус Люсус - силезец, учитель фехтования; и сам Али - арабский медик, фактически вырастивший вместе со своим дядей Ядвигу. Поэтому малыш имел кучу мелких царапин и цыпки на руках. Пока мать была в отлучке он возился в грязных лужах. Да и вообще делал все, что только можно делать не причиняя себе тяжких телесных повреждений. Мужчины считали, что ясновельможный пан должен все познать сам. Больший минус был лишь в том, что с мальчиком никто из дядьев по-французски не говорил. Поэтому юный князь из языка страны, в которой проживал, знал только две фразы: "пошел прочь, маленький негодник" и "спокойной ночи, малыш", - которые ему говорила Жильберта. Да может несколько отдельных французских слов.
Наконец Владек проснулся. Али взял ребенка и повел на задний дворик для процедуры обливания. Малыш безропотно подчинялся…
Герцог Лианкур второй день отсутствовал. Он не был на задании. Просто решил отдохнуть от суеты города и отправился в свой охотничий домик. Об этом знали только Рошефорт и Ришелье. Супруге он не успел поведать о своих планах, но был уверен, что в случае чего сможет послать весточку из своей охотничьей резиденции…
Али уже обтирал Владка жестким льняным полотенцем, как растерянный слуга сообщил ему о том, что одна высокородная дама просит разрешить ей посмотреть аптекарский садик хозяйки. Араб подхватил малыша подмышку и решительным шагом направился к центральному входу.
Возле главного подъезда стояла небольшая карета. Из нее с помощью двух слуг спускалась очаровательная дама в скромном, но дорогом платье, без маски на лице и вуали.
Али поклонился поясным восточным поклоном, при этом зажатый малыш слабо пискнул. Тогда араб поставил его на ноги и еще раз поклонился незнакомке.
Любезный, - кротким голосом сказала Мари-Мадлен, а это была она, - я знаю, что твоих господ нет, но мне бы очень хотелось просто посмотреть на сад твоей хозяйки, ибо я хожу завести у себя нечто подобное. Я, мадам де Комбале, племянница Его Высокопреосвященства, кардинала Ришелье. Думая, что аптекарский садик герцогини сможет помочь моему дяде излечиться от мигрений, которые мучают его с детства.
Высокородная госпожа! - снова поклонился Али, - Если ваш светлейший родственник страдает мигренями с детства, то они не пройдут от трав. Тут нужно специальное питание и режим чередующий покой и работу.
Уж не тот ли ты арабский лекарь, любезный, о котором столько говорил герцог? - спросила племянница, - Откуда ты так хорошо знаешь наш язык? И что за малыш топчется возле тебя?
Али подхватил мерзнувшего Владка на руки.
Сиятельная дама! Я лекарь из арабского племени. Знаю 7 языков, которым обучил свою драгоценную госпожу, и она превзошла меня. А этот малыш, сын моей госпожи, князь Потоцкий, Ян-Владислав.
Маленький князь сердито сопел у лекаря на руках.
А сколько лет князю Потоцкому? - с улыбкой спросила мадам Комбале.
Три года, - ответил лекарь, - и он не знает французского еще.
Почему же малыша не учат языку той страны, в которой он живет? - нахмурила красивые брови племянница.
Госпожа! - Али низко склонился перед дамой прижав руку к сердцу, - моя светлейшая хозяйка все время в разъездах, а дядья, которые воспитывают мальчика, сами только учат французский.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.