Часть 1. Роль среды - [25]

, который затем «прибавил еще²³⁶».

Осушение земель соответствовало потребностям городов. Их население в XV–XVI веках непрестанно росло. Острая потребносгь в продовольствии заставляла их заниматься возделыванием сельскохозяйственных культур в прилегающих к ним местностях, как осваивая новые земли, так и применяя в больших масштабах орошение. Это порождало множество тяжб, но одновременно вело к плодотворному сотрудничеству. «Можно было бы организовать снабжение водой с помощью перенесения русла реки Ольо, — говорили в 1534 году послы Брешии, — но это привело бы ко множеству изнурительных споров с жителями Кремоны. Не говоря уж о возможных смертоубийствах, до которых, впрочем, уже дошло дело²³⁷». В 1593 году правители Вероны, при поддержке Венеции, разрушили сооружения мантуанцев, преграждавшие воды реки Тартаро; за этим последовали бесконечные распри²³⁸. Города Арагона в XVIII веке все еще соперничали из-за источников драгоценной воды, стараясь отобрать их друг у друга²³⁹. В XV веке, напротив, жители прибрежных местечек нижней Роны объединяли усилия для приведения в порядок своих территорий — впрочем, эта работа была бы невозможна без финансового участия поселившихся здесь итальянцев и прибывшей из-за Альп рабочей силы²⁴⁰.

Усилия городов, независимо от того, предпринимались ли они в атмосфере сотрудничества или раздоров, были плодотворны. Они привели к тому, что прямо по соседству с оживленными улицами появились сады и хлебные поля, столь необходимые для городов. Венецианский посол, проезжая по Кастилии, пришел к выводу, что сельское хозяйство развивалось исключительно вокруг городов. Обширные paramos^*DA со стадами овец и secanos^*DB, отведенные для зерновых, желтеющие равнины, на которых глинобитные дома сливались с почвой, вызывали у него впечатление запустения. В то же время в окрестностях кастильских городов он увидел зеленые оазисы орошаемых культур. В Вальядолиде сады и огороды покрывали берега Писуэрги. Даже в Мадриде Филипп II для расширения территории Прадо был вынужден покупать виноградники, огороды и сады: у нас имеются свидетельствующие об этом акты продажи²⁴¹. В Толедо пригород Вега, «пестрящий деревьями и садовыми растениями», находится под покровительством города; такая же поддержка сельскохозяйственного производства со стороны городов наблюдается в Провансе. В XVI веке новые земли осваиваются в Манделье, Био, Орибо, Валлори, Пегома, Вальбонне, Грассе, Баржоле, Сен-Реми, Сен-Поль де Фогоссьере, Маноске. Огородные культуры выращиваются вдоль всей реки Дюране²⁴². В Нижнем Лангедоке «орошаемые луга и огороды в действительности лишь составляют (как в Испании) лишь малую часть территории», по правде говоря, это только «увлажняемые участки вокруг городских стен, где высится колодец с воротом, на который приходится 30 проц, стоимости всего сада»²⁴³.

Таким образом, масса городских денег устремляется в деревню²⁴⁴. Поиск новых сельскохозяйственных земель становится в конце столетия предметом общественной заботы. Оливье де Серр, в своей книге «Обозрение сельского хозяйства»²⁴⁵ пространно останавливается на том, как следует поступать с заболоченными землями. Но эта работа ведется шаг за шагом. Если проследить за ее продолжительностью во времени, можно поразиться, как бесконечно долго длится пробуждение равнин к жизни. Не завершенные в XVI веке усилия возобновляются снова через несколько столетий. Это справедливо в отношении всех равнин: Мурсии и Валенсии, Лериды, Барселоны или Сарагосы, Андалусии и долины По, campagna felice^*DC Неаполя и Золотой раковины Палермо или равнины Катании. Каждое поколение оставляет свой клочок осушенной земли. Одной из заслуг Пьетро ди Толедо в период его правления в Неаполе является освоение болотистой Терра ди Лаворо, расположенной поблизости от великого города, между Нолой, Аверсой или морем. Как говорит современник, он сделал из нее Іа рій sana terra del mondo^*DD, с каналами и водоотводами, с плодородными пашнями и осушенными полями²⁴⁶.

В первую очередь были освоены небольшие равнины: в долинах прибрежного каталонского массива люди и полезные растения появились в эпоху раннего Средневековья. Согласно традиции рытье сеqies^*DE восходит к царствованию Хакама II. Но ничто не мешает относить их к более раннему времени. Точно известно, напротив, что Лерида, отвоеванная у арабов в 1148 году, была уже плодородной благодаря каналам реки Кламор; что Тортоса имела оросительную систему с арабских времен; что Камараса в момент ее присоединения к барселонскому графству в 1060 году также уже имела оросительные сооружения. Подражая мусульманам, барселонские графы, в свою очередь, охватили ирригационной системой территорию самого города и равнины Льебрегат. Графу Миру (945–966) приписывается знаменитый графский rech^*DF в Барселоне, или Rego Mir, и сооружение другого канала — от Льебрегата до Сервельо. Наследие этой эпохи в дальнейшем беспрестанно упорядочивалось, сохранялось и обогащалось²⁴⁷.

Теми же этапами шло освоение равнины Сарагосы, обширной области tierras de riego, орошаемых земель. Существенный сдвиг произошел, когда мусульмане были изгнаны из города (1118 г.). Но и после освоения равнины работы по орошению продолжались. Так, Большой канал проектировался в 1529 году, работы по его сооружению начались в 1587 году и закончились только в 1772-м, в эпоху, когда под влиянием агрономов века Просвещения была обновлена и расширена вся оросительная сеть Арагонской низменности