Чащоба - [113]

Чем дольше Лео думал о случившемся, тем больше жалел Эрику. Опять она оказалась обманутой, надежды ее втоптаны в грязь: напор ее чувств испугал тракториста — и он дал деру.

Ведь он-то хотел расцветить осеннюю темноту лишь небольшим красочным похождением — большего ему и не требовалось.

24

Еще несколько дней — и отпуск кончится. Еще несколько лет — и ему уже не придется думать об очередном отпуске, в пенсионном возрасте всяк сам себе владыка. Свобода старого человека, столь желанная для некоторых сверстников Лео, вызывала в нем позывы к смеху и неприятную дрожь. Но когда Лео ставил себя рядом с Вильмутом — все же одногодки, — он вынужден бывал признать, что друг его давно уже старик, сам же он — нет, отнюдь нет. У Вильмута живот выпирал из-под пиджака, волосы топорщились только за ушами, развеваясь по ветру, эти космы придавали ему вид добродушного, смирившегося со всем старика. У него давно уже вошло в привычку ступать мягко, — может, чтобы не сотрясать постоянно больную с похмелья голову, — и он не понимал, почему перестали изнашиваться башмаки, не догадывался, что это один из признаков старения. Лео принадлежал к иной породе. Заботился об осанке, и портной мог по-прежнему удивляться, как легко шить на него костюмы. И на волосы было бы грешно роптать, местами они, правда, поседели, но лысины на макушке и в помине не было. Морщины на лице расположились вполне подходяще, были соответственно расположены, отдельные складки, казалось, были проведены чуточку идеализирующим портретистом — для придания мужественности. Во всяком случае, по его лицу трудно было определить возраст. У большинства мужчин его лет кожа становилась дряблой, по-старушечьи обвислые щеки были покрыты сплошной мягкой сеткой морщин, под глазами — мешки, что выдавало болезни и нездоровый образ жизни.

Лео подумал, что, несмотря на тяжелые мысли, одолевавшие его в этом господском доме, отпуском он все же доволен. Он всегда полагал, что следует беречь любую живую душу, в том числе и его собственную, какой бы она ни была; значит, нужно было идти дальше и заботиться о своевременном восстановлении истраченных сил. Лео был по-своему благодарен сестрам, захваченным ремонтом особняка. Их бурная предприимчивость не позволила ему остаться сторонним наблюдателем. Вряд ли было бы разумно, следуя примеру классического дачника, весь отпуск пролежать в гамаке. Что же касается физической нагрузки, то в особенности последние дни пошли на подъеме.

По утрам Лео спозаранку спускался с мансарды, раздевался по пояс у колодца и обливался холодной водой. Он знал, что на благоухающей кофейным духом кухне его уже с нетерпением ждут хлопотливые сестры.

И почему только люди, как правило, столь редко наслаждаются удовольствиями упорядоченной жизни!

За столом шел разговор о запланированных на предстоящий день работах, иногда сестры спорили между собой, что в настоящий момент самое существенное. Надо было уяснить, какой работой обеспечить пенсионерскую рать; вот уже отряд стариков выезжает из зеленого тоннеля, словно участники звездного пробега. Число работников росло день ото дня, копошившиеся здесь вначале несколько мужиков сумели набрать себе помощников, кажется, подновление развалившегося господского дома пробуждало интерес у всех поселковых пенсионеров.

Налегали на работу старики, вкалывал и Лео. Обычно он выполнял какую-нибудь самостоятельную работу: ремонтировал крышу, крыльцо, красил окна, приколачивал отставшие доски в обшивке. Если старикам случалось попасть в затруднительное положение и они не знали, как быть дальше, тут же кто-нибудь из сестер звал на совет Лео. Когда старики убедились, что у Лео прямо-таки орлиная зоркость, он умел видеть сквозь толстые наслоения обоев и безошибочно угадывать расположение скрытых в стенах несущих конструкций, они стали относиться к нему с уважением. Однажды Лео услышал признательность в свой адрес: этот парень будто своими руками построил дом, так он знает расположение каждой балки.

Годы, проработанные в ремонтной конторе, не прошли впустую.

Незаметно для самого себя Лео загорелся идеей обновления старого дома. Вновь можно было осознать неизменность истины, что любая работа — творчество, если только не выполнять ее тяп-ляп. Солнце спустилось за лес, спрятавшаяся на день под стреху тень распустилась и укрыла фасад дома, захватив еще и половину двора: сумерки скрадывали многие изъяны — дожди и ветра делали свое дело, и дом, казалось, на самом деле обретал свою вторую молодость. Лео стоял спиной к зеленому тоннелю; обернувшись через плечо, он увидел в глубине образованного орешником свода уже ночную темноту, оттуда несло прохладой — это не мешало ему любоваться домом. Он испытал чувство умиления и почтения к трем сестрам, предпринявшим столь бессмысленные с точки зрения здравомыслящих людей труды и хлопоты. Видимо, эта возня помогала им заземлять свое внутреннее напряжение. Иначе Лео не мог объяснить себе мотивы их рвения. Сестры явно стремились, приводя в порядок среду своего обитания, ощутить хотя бы мгновенную иллюзию своего взлета, и Лео сопереживал им в этом. И без того хватает людей, преждевременно выписывающихся из жизни.