Чаша цикуты. Сократ - [136]

Были ночи, когда он спокойно спал. Были ночи, когда он не смыкал глаз. Был Сократ человек, не Бог. Его терзали сомнения.

А вдруг душа, расставшись с телом, гибнет и уничтожается сама? Вот и Кебет с Симмием спрашивали его об этом и требовали доказательств бессмертия души. А Симмий говорил, что иные сравнивают душу со строем лиры: когда разрушается лира, разрушается и строй...

Погас светильник оттого, что кончилось масло. Свет и тьма противоположны, как жизнь и смерть. Огонь приносит свет, душа приносит жизнь. То, что приносит свет, не может быть тьмою. То, что приносит жизнь, не может умереть...

Критон постучался в ворота тюрьмы, когда едва начало светать. Стражник узнал его и впустил. Критон протянул ему горсть монет. Стражник спросил шёпотом:

   — Когда?

   — Узнаешь. Молчи, — ответил Критон.

Он прошёл в тюремную камеру.

Сократ ещё спал. Критон не стал будить его. Присел на край ложа, наклонился и заглянул в лицо спящему. Сократ и прежде легко переносил всякие невзгоды. Недаром Платон говорит, что у Сократа счастливый характер. Вот он, кажется, даже улыбается во сие. Интересно, какие ему теперь видятся сны? А ведь и точно — улыбается. Быть может, ему снится пир у поэта Агафона, где так много было весёлых разговоров о любви. Аристодем утверждает, что в тот день он единственный раз в жизни видел Сократа в сандалиях и в новом плаще.

Быть может, он беседует сейчас с Алкивиадом, которого раненным вынес с поля боя при Потидее, прокладывая себе путь мечом. Многие в том походе восхищались его мужеством. И терпением.

Сократ открыл глаза и очень удивился, увидев Критона.

   — Ты что пришёл в такое время? — спросил он потягиваясь. Или уже не так рано?

   — Очень рано, — ответил Критон. — Мне по-стариковски не спится, Сократ.

   — И давно ты здесь?

   — Давно. Не хотел будить тебя.

   — С чем ты пришёл?

   — Сегодня вернётся с Делоса корабль.

   — Завтра, — возразил Сократ. — Мне снилось, что корабль придёт завтра, — улыбнулся он. — Так что у нас ещё есть время поговорить.

   — Послушай, Сократ, — заговорил Критон, волнуясь. — Ещё есть время, ещё не поздно. Умоляю тебя. К побегу давно всё готово. Нужно только одно — твоё согласие. Послушайся меня и не отказывайся от спасения. Я не могу лишиться тебя. Мне никогда и нигде больше не найти такого друга, Сократ! Уже и теперь говорят, что от тебя отказались все друзья. Что может быть позорнее такой славы?!

   — Прости меня, — сказал Сократ. — Ведь мы уже всё обсудили. Не огорчай меня своей настойчивостью. Я люблю вас всех, очень люблю. Но более всего люблю философию, которую избрал прежде, чем встретиться с вами, с моими друзьями... Нет, милый Критон, ничего нельзя ставить выше справедливости: ни детей, ни друзей, ни жизнь. Если ты станешь снова переубеждать меня, напрасно потеряешь время. Прости.

Солнце висело над горной грядой, и она притягивала его к своим зубцам, как притягивают железное кольцо магнесийские камни. Надвигался тихий и тёплый вечер. И никто не молил всесильного Зевса о свершении чуда справедливости. Одна лишь Ксантиппа, жена Сократа, кричала и в отчаянии рвала на себе волосы. Друзья, которые были с ней в этот час, не могли удержать слёз.

Солнце уже коснулось краем зубчатой гряды, когда всех их впустили в камеру для прощаний. Сократ вышел из комнаты, в которой мылся, и велел женщинам уйти.

   — Пусть принесут яд, если уже приготовили его, — сказал он тюремщику. — А если нет, пусть сотрут цикуту, — и стал смотреть в окно, пробитое в толстой каменной стене.

Он видел Акрополь. Закатное солнце освещало золотым светом мраморные колонны Парфенона. И это было так чудесно и милосердно: увидеть перед кончиной лучшее из всего, что построили на земле люди...

   — Солнце ещё не закатилось, Сократ, — сказал Критон. — Зачем ты торопишься? Иные принимали яд затемно, а до того ужинали, пили вволю... Время терпит!

   — Смешно, Критон, цепляться за жизнь и дрожать над её последними каплями. Пусть принесут яд, друг мой. Вели сделать это.

Критон помедлил, затем вздохнул и кивнул головой рабу, стоявшему у дверей.

Раб удалился. Его не было довольно долго.

Сократ всё стоял у окна, и друзья, подходя по одному, молча обнимали его. Только фиванец Кебет сказал:

   — Душа бессмертна. Я тоже в это верю.

Среди друзей, пришедших проститься с Сократом, не было только Платона: жестокая болезнь снова приковала его к постели.

   — Вот и нет солнца, — сказал Сократ, взглянув в последний раз на погасший Парфенон.

И в этот момент в дверях показались двое: раб и тюремщик с чашей в руках.

Сократ взял чашу и попросил тюремщика:

   — Объясни, что делать.

   — Просто выпей, — ответил тот. — Выпей и ходи. Оно подействует само, это зелье.

Сократ поднёс чашу ко рту, оглядел друзей с улыбкой и спросил у тюремщика:

   — Можно ли этим напитком сделать возлияние кому-нибудь из богов?

   — Мы стёрли ровно столько, Сократ, сколько надо выпить.

   — Понимаю. Но молиться богам нужно, чтобы переселение из этого мира в иной было удачным. Я думаю, что тот, кто станет сопровождать мою душу, уже стоит у дверей. Не следует заставлять его ждать слишком долго. Да будет так. — Сократ медленно выпил яд.