Час ведьмы - [101]

Ей хотелось спросить его, почему бы ему не убить ее сегодня ночью, чтобы Кэтрин сразу забрала его себе, но сдержалась. Во-первых, она не знала, есть ли в нем хоть толика взаимности, было ли ему хоть какое-то дело до служанки, а во-вторых, она даже надеялась, что Кэтрин ему нравится.

Эти люди заслуживают друг друга.

Наконец перед самым Новым годом «Согласие» встало на якорь в бостонской гавани. Это был четверг. Корабль прибыл ближе к вечеру, солнце уже спускалось за холм Маяк. Мэри об этом никто не сообщил. Она узнала обо всем потому, что каждый день после обеда отправлялась в гавань, за исключением тех дней, когда они с Томасом ужинали у ее родителей и она могла напрямую спросить у отца, какие корабли приплыли и уплыли; она надеялась, что из-за этих вопросов ее заподозрят лишь в сребролюбии, а не в чем-то большем.

Но в тот четверг она увидела большое судно, пришвартованное на краю пристани, со спущенными парусами на двух огромных мачтах, и Мэри спросила у проходившего мимо моряка название корабля. Он ответил, и Мэри, не думая о том, что может еще сильнее обеспокоить Валентайна Хилла, если он ее увидит, направилась прямо к его складу с намерением найти Генри. Валентайн уже ушел домой, но Генри был еще в кабинете. Он сказал ей, что разгружать корабль уже поздно, так что работы начнутся только с утра (при условии, добавил он, что моряки вечером не напьются до такого состояния, что к утру не смогут выйти на работу). Днем на корабль погрузят товар из Новой Англии, и в субботу он отплывет.

— Ты не сомневаешься в своем решении? — спросил он, держа ее руки в своих.

— Ни капельки.

— И я не сомневаюсь, — заверил он ее, широко улыбаясь с заразительной уверенностью. — К тому времени, когда все узнают, что ты жива, мы будем в Англии, а Томас разведется с тобой, потому что ты сбежала. И будет неважно, кто заключил сделку с Люцифером. Океан будет лежать между нами и твоей служанкой, матушкой Хауленд и им подобными.

— И как только я буду разведена, мы поженимся.

— Да, — согласился он, — мы поженимся.

В пятницу утром Мэри оделась потеплее и пошла в гости. Она отправилась после завтрака, не заботясь о том, что оставляет на Кэтрин уйму домашних дел, и по дороге любовалась синим небом. Облаков на нем не было, только росчерки дыма, который в неподвижном воздухе поднимался из труб прямо вверх. Мэри увидела свою мать, и та хоть удивилась, но не догадалась, что на самом деле побудило Мэри зайти к ней: желание дочери увидеть мать если и не в самый последний раз, то в последний раз перед долгой разлукой. Потом она отправилась к Ребекке Купер. Мэри по-прежнему сомневалась на ее счет из-за случая с печеными яблоками и ее дружбы с Перегрин, но у нее не было подруг ближе, чем эта женщина. И вновь ей пришлось охотно намекнуть на свой отъезд. Когда она вышла из дома матушки Купер, у нее защипало в глазах.

Наконец она отправилась на перешеек, чтобы попрощаться с Констанцией Уинстон. Она не зашла к ней, чтобы посидеть, как дома у родителей и матушки Купер, потому что ей нужно было вернуться домой к обеду. Она стояла перед входной дверью, и Констанция, поняв, что Мэри не зайдет к ней, накинула плащ с капюшоном и вышла на улицу.

— Ты покидаешь Бостон, — сказала она.

— Почему ты так решила? — спросила Мэри, слегка огорошенная интуицией Констанции.

— Если я ошиблась, то прошу прощения.

— О, тебе совершенно не за что извиняться.

Констанция улыбнулась, но лицо ее оставалось непроницаемым.

— Я ничего не слышала о болезнях в твоем доме или домах твоих друзей. Наверное, ты очень счастлива?

— Тебе известна правда.

— Нет. У тебя появились другие планы на яд Эдмунда Хоука?

— Я решила не использовать его.

— О, Святой Дух осенил тебя, — саркастически заметила Констанция.

— Мое сердце подсказало мне поступить иначе.

— Я молюсь, чтобы оно не привело тебя к погибели.

— Благодарю тебя.

— Скажи мне…

— Да?

— Ты так боишься остаться одна? — спросила Констанция.

— Я изменила свое решение не по этой причине.

— По какой?

— Это не по мне — использовать аконит. Я поняла это, когда у меня появилась возможность.

— Он злобен, Мэри, и опасен. Я не шутила, сказав, что буду молиться, чтобы твои поступки не привели тебя к могиле раньше срока.

— Не приведут. Я уверена.

— Почему? — настойчиво спросила Констанция, и Мэри была тронута ее заботой.

— Не бойся за меня, моя судьба определена. Давай сойдемся на этом.

Констанция видела, что больше ей не удастся ничего вытянуть из Мэри.

— Очень хорошо. В таком случае зачем ты пришла? Не зайдешь ко мне?

— Я хотела пожелать тебе всего самого лучшего и поблагодарить тебя. Ты замечательный человек, и я рада, что мне довелось познакомиться с тобой.

Констанция скрестила руки на груди.

— Ты уезжаешь. Теперь я в этом убеждена: вижу красноту в твоих глазах, что свидетельствует о расставании.

Мэри вздохнула. В голосе Констанции звучало участие, но она чувствовала внутреннюю дрожь, смесь сердечной боли и облегчения. Она ответила, косвенно подтвердив догадку Констанции, потому что та этого заслуживала:

— Позволь мне сказать, что, если наши пути больше не пересекутся, я желаю тебе здоровья и счастья и благодарна за все, что ты для меня сделала.