Час полночный [Рождественская сказка] - [3]

— Милый, — шептала она, — подумай о детях с выпитой кровью, о жертвах полтергейста, о людях, замученных привидениями, утопленных русалками, обманутых экстрасенсами, разоренных гадалками! О тех, кто боится прийти в свой дом и скрывается в лесах. Подумай о будущем человечества, которое уже вынуждено отказаться от воздушных сообщений, потому что самолеты мешают летучим ведьмам, и закрыло школы, так как скопление детей привлекает толпы вампиров!

— Но как? — спросил я, растроганный доверием, которое мне оказывали такие важные люди.

— Так же, как ты сделал это у себя дома. Но только ты должен сделать это на телестудии в Останкине — центре, где гнездятся, размножаются и откуда распространяются по всей Москве, по всему миру эти твари!

— Когда? — спросил я. Мне хотелось отсрочки. Мне было страшно.

— Сегодня, — сказал Яков Мяков. — Сегодня они все собираются в телецентре, чтобы назначить решительное наступление на людей.

— Может, завтра?

— Дорогой! — Жанна жарко обняла меня. — Если ты совершишь подвиг, я твоя!

— Но я не из-за этого, — обиделся я. — Еще чего не хватало!

Яков Мяков тонко улыбнулся, полагая, видно, что победил.

Часы пробили девять тридцать.

Мы не стали говорить телевизору, что уходим. Почти наверняка нечисть уже подключилась к нему. Мы взяли мой рыжий чемодан. Мы уходили по крыше — через чердак, затем между труб и телевизионных антенн. Когда мы спускались по пожарной лестнице в районе Маломосковской, нас заметил какой-то астролог, стоявший в халате на крыше соседнего дома и глядевший на звезды. Уже спустившись на асфальт, я увидел, как он, подобрав полы халата, несется к телефону-автомату.

Яков Мяков хотел его догнать и придушить, но возобладала точка зрения Жанны, которая предложила нам бежать дворами до развилки, а там между домами за кинотеатром «Космос».

Если нас и видел кто из нечисти, когда мы совершали этот маневр, мы этого не заметили. Мы углубились в заросшие тополями и осинами дворы между новых домов. Кое-где еще горел свет, и я мельком увидел на первом этаже экран телевизора, с которого грозно смотрел на зрителей бритый йога, на плече его восседала поющая тенором ворона.

Мы бежали, передавая друг другу чемодан, мы устали. Под ногами хлюпал мягкий мокрый снег.

Первый тревожный сигнал мы получили, когда вышли на улицу Королева и увидели далеко впереди огни телецентра. Похожее на светящуюся медузу привидение выплыло из-за угла и замахало короткими конечностями, чтобы испугать нас до смерти. Испугать нас оно не могло, но зрелище было отвратительным. Сколько я этих привидений перевидал, а никак не могу привыкнуть.

Мои спутники плюхнулись в снежную жижу и дальше ползли рядом со мной — у них не выдерживали нервы. Я бежал, тащил чемодан, отмахивался от привидения, вызвавшего на подмогу летающего экстрасенса, который вился надо мной и делал пассы.

Яков Мяков полз впереди и все забирал левее.

— Через главный вход нам не пробиться! — крикнул он. — Гляди, они все перекрыли! Испугались, сволочи!

И в самом деле, у главного входа происходило мельтешение фигур и блеск каких-то предметов или фонариков. Жанна попала в глубокую лужу, и я вытащил ее. При этом еще раз убедился, что у нее очень красивые ноги.

— Ск-колько времен-ни? — спросила она, стуча зубами.

— Без двадцати двенадцать, — сказал я.

— Они постараются остановить время, — сказал Яков Мяков. Он улегся в снег и был почти незаметен. — Но на Спасской башне у нас стоят пограничники, славные ребята, безработные, их так просто не возьмешь.

Толпа от главного входа неслась к нам. Хоть и было темно, под светом редких тусклых фонарей мне были видны оскаленные пасти вампиров и светящиеся глаза Наблюдателей за летающими тарелками.

— А теперь за мной!

Распрямившейся пружиной начальник телевидения, надежда демократии, вскочил на ноги и кинулся к незаметной дверце в здании технических служб. Мы побежали за ним.

Наш рывок был неожиданным для нечисти, и мы успели захлопнуть за собой и запереть на засов дверь быстрее, чем они нас настигли. Дверь сотрясалась от ударов и воплей, но мы уже бежали по коридору.

Через десять минут, миновав подземным переходом улицу, мы побежали к пожарной шахте, ведущей на второй этаж, к кабинету Якова Мякова.

Первым по шахте карабкался Яков. У меня перед глазами все время двигались красивые ноги Жанны Акуловой. Чемодан оттягивал руку.

— Все в порядке, — сказал Яков.

Мы вылезли в коридор и бросились к его кабинету. Но, как назло, на ручке двери дремал маленький чертенок, из тех сволочей, что используются мафиозно-потусторонними кланами.

— Ага! — пискнул чертенок и отпрыгнул прежде, чем Яков Мяков успел его поймать. — Донесу, донесу, донесу!

Жанна кинулась за ним по коридору, да разве угонишься?

Яков Мяков отпер дверь к себе в кабинет.

Впрочем, он мог бы и не трудиться, не запирать его. На диване вальяжно возлежала обнаженная прорицательница с книгой судеб, раскрытой на середине, и курила кальян, две старые цыганки играли в карты-тарроты на полу у стола, рядом с монитором корчился корень мандрагоры.

Яков прошел к селектору. Включил его.

— Центральная? — спросил он. — Отвечайте!