Чары Тьмы - [23]

Они вошли в дом и добрались до нужной комнаты. Шарак возлежал на подушках, пил вино и вертел в пальцах письмо. Он не сразу обратил внимание на гостя, и тот неподвижно простоял несколько минут. Слуга же переминался с ноги на ногу.

— Вот что интересно, — наконец промолвил Шарак, — чем это отпрыск мог так раздосадовать своего родителя. Твой опечаленный отец просит меня, чтобы я сделал тебя нижайшим из своих слуг. Твой опечаленный отец просит, чтобы я заставил тебя трудиться в поте лица, а по прошествии девяти месяцев выпорол, если тебе не удастся меня удовлетворить. Что скажешь?

— Скажу, что ты не знаешь моего отца, — ответил юноша таким тоном, что слуга выронил жезл, и тот со стуком упал на пол. Грохот испугал птиц, певших в клетке на окне, и они попрятались за чашку с водой. В комнате наступила гробовая тишина. Можно было даже различить шорох, с которым по полу катился клочок пуха. Даже Шарак отвлекся от письма и поднял глаза.

«Как красив этот мальчик, — изумился он. — Воистину прекрасен. Его можно было бы принять за девушку, если бы не одежда, высокомерная поза и надменный взгляд».

— Я действительно давно не видел твоего отца, — ответил Шарак, смущенно отводя взгляд. — Но вот его письмо, а вот ты, дерзкий мот Джайреш. И ты не покинешь этот дом, пока не получишь жестокий урок.

— Да будет так.

При этих словах птицы нырнули в чашу с водой, а бокал с вином разлетелся вдребезги в руках Шарака, забрызгав его одеяние.

— Убирайся вон вместе с моим слугой! — в ярости вскричал купец. — Прочь с глаз, и да будет твой труд тяжелым и унизительным!

Так приняли дочь князя Демонов Азрину-Соваз.

После горькой разлуки со своим возлюбленным Соваз в печали и гневе исходила много земель в его поисках, и боль не покидала ее. Однако она была неземным существом, и, хотя ее чувства походили на переживания обычной женщины, все же они были совсем иными. Существует несколько рассказов о ее скитаниях.

Известно, что она случайно набрела на поместье Шарака, ибо Судьба была ее близкой родственницей. Она шла меж пыльными виноградниками, в то время как мысли ее блуждали совсем в иных местах. Затем, принятая за другого, она накинула на себя магический покров и уподобилась смертному юноше. Такова была ее прихоть, ибо она была не менее капризна, чем ее настоящий отец, Владыка Тьмы Азрарн. Вот, пожалуй, и все, что следует упомянуть. Она была дочерью Зла, демонессой, и ей пришлось выполнять самую грязную работу в доме купца. К тому же ее обещали выпороть, если она не проявит усердия.

Слуга, боявшийся пришельца, поспешил покинуть его, как только проводил во двор. Он бросил Джайреша среди разъяренных кухарок, завистливых служанок и злобных мальчиков на побегушках в клокочущем мире кухни. И обитатели этого мира поспешили тут же наброситься на свою новую жертву. Еще бы — миловидный высокородный юноша, низведенный до положения слуги! Он же не обращал никакого внимания на окруживших его челядинцев, хотя они и являлись необходимыми винтиками сложного механизма, без которых в этой усадьбе прекратилась бы жизнь. Они были крысами, они питались отбросами, они крали то, что сами же создавали.

— Какой милашка! — закричали они наперебой, увидев то же, что и Шарак, обитавший над их головами в раю, созданном их руками. (Стоит ли говорить, что они плевали в пироги и бормотали заклятия, замешивая тесто для хлебов? А по ночам, когда небо усеивали звезды, которые тоже, казалось, принадлежали Шараку, слуги совокуплялись в его виноградниках и производили для него на свет новых слуг, которые так же ненавидели его, как и родители.)

Со смехом они показывали пальцами на красивого и опрятного юношу, низвергнутого с небес в их преисподнюю, во двор, смердящий кровью и навозом после недавнего забоя скота.

— Ну-ка, убери здесь все! Да смотри, не испачкай чистенькие башмаки! — кричали они.

Юноша вышел во двор, и тут же наступила тишина, словно все затопило пролившееся с небес жидкое стекло. Тишина сгущалась все больше и больше, так что начала сворачиваться пролитая мясником кровь. Двор вдруг покрылся блестящей янтарной плиткой, украшенной глазурью, и все засияло чистотой. А Лжеджайреш, не пошевеливший пальцем, стоял на месте в своем белоснежном костюме.

Волшебник? Обитатели кухни быстрее своего господина догадались об этом и бросились врассыпную от чужака. Презрительный смех уступил осторожной хитрости и леденящему ужасу.

— Что еще? — осведомился Лжеджайреш.

— Управляющий сказал…

— Управляющий велел тебе…

— Что?

Пальцы указали на отхожее место. Какими драгоценностями ты украсишь его?

Юноша лишь обернулся и моргнул сапфировыми глазами, и воздух заполнился ароматом роз, который исходил из выгребной ямы.

Прислуга бросилась обратно в кухню. Полы там были выметены, хотя никто и не думал браться за метлу. Более того, они оказались выложены разноцветными камнями, и грязь исчезала в тот же миг, что и появлялась. На столах, приготовленных к полуденной трапезе Шарака, возвышались пиршественные блюда, которые никто не готовил ни на сковородах, ни на противнях.

— Отнесите ему, — спокойно промолвил кудесник. — И пусть отведает. Сами же ни к чему не прикасайтесь. Вы будете пировать после.