Чары пленницы - [25]

Она обернулась. Голубые глаза сияли, как пронизанные солнцем волны.

– Я ничего не говорила о береге. – Она опустила глаза, и Коул с трудом удержался от улыбки, только бросил на нее понимающий взгляд.

– А что, если, пока вас не будет, какой-нибудь пират заберется на «Барракуду»? Я знаю, вы не несете за меня ответственность, но не будете же вы настолько бессердечны, чтобы оставлять меня здесь без защиты.

Коул решил, что продолжать в таком духе бесполезно. Придется над ней посмеяться, ведь она такая же, как все женщины. Он ей покажет несколько приемов, чтобы добиться согласия остаться на корабле во время короткой стоянки в Нью-Провиденсе.

– Может, ты временно прекратишь спорить и чему-нибудь поучишься, или собираешься рассекать предполагаемых обидчиков надвое своим языком? – Он не думал ее дразнить, но ее воинственный дух подстрекал к озорству.

Она закрыла рот и кивнула, напряженные плечи расслабились. Коул заметил тень улыбки на ее губах.

– Хорошо. Главное, что надо помнить, – противник не должен видеть твой страх. Не давай ему повода думать, что ты слаба. Мужчины думают, что имеют естественное преимущество над женщиной, но размер и сила не обязательно означают, что мужчина будет лучше тебя в драке.

– Это как Давид и Голиаф, да? Коул не мог не улыбнуться.

– Пример, конечно, интересный, но у меня под рукой нет пращи. К тому же я взялся учить тебя защищаться, а не ослеплять великанов. Да и вообще я не думаю, что в колониях водятся великаны. Они все сбежали, когда начали прибывать англичане.

Она хихикнула, ветер подхватил мелодичный смех, но его быстро заглушило хлопанье парусов. Это дало Коулу возможность прийти в себя, потому что он замер, словно заслышал пение сирены. Она облизнула губы. Интересно было бы узнать, какова она на вкус. Сквозь туман в голове донесся голос:

– Коул? Что я должна делать?

– Начни с того, что усыпи его бдительность. Это эффективный способ получить преимущество на первых порах.

– Усыпить бдительность. Как?

– Делай то, чего он никак не ожидает. Смотри, покажу. – Он подошел, и она подняла к нему лицо, доверчивое, ожидающее, как будто думала, что он сейчас откроет ей некие волшебные секреты, которые отправят ее демонов обратно в ад. Однако он не имел власти и над собственными демонами. – Повернись.

Бейли послушно повернулась и отбросила со лба волну кудрей. Коул мысленно застонал. Положив руки ей на талию, он ощутил тепло и почувствовал удовольствие от того, что прикасается к ней.

Не надо было начинать эту чушь. Но теперь он, кажется, уже не мог остановиться.

– Я тебя схвачу, а ты попытайся вырваться. Делай все, что хочешь, и не бойся причинить мне боль. Поняла?

Он обхватил ее, одну руку положил на живот, другую на грудь, спину прижал к себе, ее руки к бокам. Бейли отчаянно вырывалась, изгибала спину, выкручивалась. Коул почувствовал, что его тело отреагировало самым первобытным образом, послав мощный, глубинный импульс. Надо было выпустить ее.

Но он не мог. Коула охватило более сильное чувство – потребность защитить, когда он подумал о другом мужчине, который пожелает ей зла, который будет держать ее так, как сейчас он, и испытывать мужской голод.

О том, что сделает с ней этот хищник, чтобы насытиться.

Неожиданно все стало очень серьезно. Вдруг возникла неотступная потребность научить ее, как вести себя во враждебном мире, куда она оказалась заброшена. Бейли старалась разжать его руки, безуспешно дрыгала ногами в воздухе. Наконец он ее поставил, и она повернулась к нему задыхаясь.

– Я совсем не могла двигаться! Я не настольно сильна, чтобы бороться с мужчиной. Теперь вы видите, что мне необходимо оружие? Вы должны вернуть мне кинжал!

Коул покачал головой, но не успел объяснить причину, как она выпалила:

– Это подарок Майлза. Вы не можете запретить мне получать подарки. Никто не узнает, что у меня есть кинжал.

– Нет. Ты сама сказала, что недостаточно сильна. Требуются месяцы, чтобы научиться пользоваться кинжалом. Ты должна признать свою слабость и научиться жить с ней. Ты можешь перехитрить нападающего, отвлечь его – и потом убежать.

Бейли раздраженно фыркнула, подбоченилась, вскинула голову, чтобы посмотреть на него, но солнце слепило глаза, и она сощурилась. Да, это была картина: спутанные кудри развеваются на ветру, лицо все в зеленых и багровых синяках, из-под чужих бриджей выглядывают голые ноги.

Ей пришлось столько претерпеть, а глаза горят. В них жизнь, надежда на будущее. Коул не понимал, как она могла цепляться за надежду, такое бесполезное чувство. Для него надежда ничего не значила, но его восхищала сила ее духа. И то, как она смотрела на него: ясные глаза грозили проглотить целиком. Подлое тело напомнило, что у него уже несколько недель не было женщины.

Удовлетворить первобытный голод не составит труда. Хуже физического дискомфорта было сознание, что Бейли возбуждает его мысли, как до того ни одна женщина. Он к этому не привык – и ему это не нравится, черт возьми.

– Вы меня слышите? Коул! Как мне перехитрить врага?

– Хватит, Бейли, это пустая трата времени. У тебя нет причин обороняться. Но поскольку тебе, как вижу, стало лучше, предлагаю поработать, как все на корабле. – Коул наклонился, поднял жилет и с пренебрежительным видом надел его.