Чарусские лесорубы - [51]

Ей было стыдно перед бригадой за свою оплошность. Но она тут же взяла себя в руки и распорядилась подсунуть под хлыст вагу.

— Да разве подсунешь под такого лешего, его с места не сшевелишь, — возразили ей.

— Так что же, стоять будем и ждать у моря погоды? — повысила она голос. — А ну, быстро за дело!

И сама взяла толстую жердь, попыталась подсунуть ее под бревно возле зажатой пилы. Все взялись за вагу и хотели пикой, с размаху, подсунуть ее под дерево. Однако вага под дерево не пошла, а только сдвинула его с места и повернула на бок, вместе с электропилой, взыгравшей мотором вверх и упершейся ручкой у рамы в настил эстакады.

— Э, постой, постой, что вы делаете? — раздался тревожный голос за спиной у Медниковой.

Она оглянулась. По эстакаде подле черного блестящего кабеля от электростанции шел пилоправ Кукаркин с кожаной сумкой на боку.

Увидев Кирьяна Корнеевича, Медникова смутилась, покраснела.

— Кто у вас тут бригадир? — спросил он.

— Я, — чуть слышно проговорила Лиза, потупясь.

— Эх ты, размазня Ивановна, — с веселой усмешкой сказал Кукаркин. — Ты, видно, девушка, техминимум не проходила? Разве так надо выручать пилу, когда ее заест?

— А как, Кирьян Корнеевич? Ну помоги, милый! — Она ласково заглянула в глаза пилоправу. К ней вдруг вернулось обычное, игривое настроение.

— Ишь, «милый»! Набедокуришь, а потом, как кошка, отираешься возле ног.

Обращаясь к парням, пилоправ приказал:

— Заострите-ка комли у жердей, сделайте лопаточками.

Людей с жердями он расставил по обе стороны дерева, велел возле него положить чурбаки, а на них жерди и подсунуть концы заостренных ваг под лесину. Сам ухватился за вагу.

— А ну, налегайте все! — И наваливаясь грудью на жердь, запел: — Раз еще берем, раз еще берем!

Огромный хлыст оторвался от помоста, приподнялся одним концом вверх, Кукаркин подсунул под средину возле пилы катыш.

— Вот и все. Теперь вынимайте пилу.

Все это показалось Лизе необыкновенно просто. И почему она не догадалась сама? Ведь на курсах об этом говорили. Сколько сейчас из-за своего неуменья потеряла времени. Как волновалась? Хорошо, что не разревелась, взяла себя в руки. А то бы — стыдобушка перед парнями! Пустили бы славу на весь леспромхоз, как у них девка-бригадир разревелась в лесосеке. Лиза повернулась к Кукаркину, обняла его и поцеловала в щеку. Он обтер щеку рукой.

— Ну и ну! Не Лиза, а подлиза… Ты зайди-ка завтра перед выходом в лесосеку ко мне в пилоправку. У меня там есть специальное металлическое приспособление для подъема хлыстов: подсунешь под дерево, повернешь рычажок — и одна будешь приподнимать вот такие махины.

— Неужели, Кирьян Корнеевич, есть такое приспособление? Нам на курсах о нем ничего не говорили.

— Не дошло оно еще до курсов. Я его только что сделал. Еле додумался до механической ваги.

Взяв электропилу, он осмотрел ее, проверил остроту пильных цепей.

— С обеда меняла цепь-то?

— Сменила.

Он включил мотор, прислушался к его работе. И чтобы испробовать пилу, шагнул к толстой, не до конца перепиленной сосне, уже пустившей по срезу янтарные слезы.

23

Приехав в Новинку, Зырянов первым долгом отправился в лесосеки. Попутная автомашина доставила его по лежневке к эстакаде, где бригадиром разделочно-погрузочной бригады работал Харитон Богданов. Эта эстакада походила на горбатый помост из бревен. Туда заходили тракторы, втаскивали за собой пучки хлыстов. Оставив их, съезжали по другой стороне помоста и, лязгая гусеницами, уходили в делянку.

Шишигин, вооруженный меркой-палкой с зарубками, размечал хлысты, выкраивал из них строевые бревна, шпальные кряжи, рудничную стойку. Но особенно Шишигин был неравнодушен к телеграфным столбам. Он буквально «охотился» за такими хлыстами, из которых можно было выкроить столб. В его представлении телеграфные столбы были самой ценной продукцией. Над ним смеялись: дескать, сам маленький, бог роста не дал, так завидует телеграфным столбам. Тем, кто подтрунивал над ним, Шишигин со всей серьезностью разъяснял, что такое телеграфный столб. Столбами обставлен весь мир. Столбы, с натянутой на них проволокой, соединяют города с селами и деревнями. Без телеграфа и телефона теперь никто не живет. И что самое главное (тут Шишигин назидательно выставлял крючковатый указательный палец) — через эти столбы можно разговаривать с другими странами… Исполнял свое дело Шишигин с большой охотой, с умом. Если попадалась береза, то знал, что кряжи ее пойдут на фанерную фабрику, а из осины люди станут делать спички.

Харитон Богданов с электрической пилой шел вслед за Шишигиным и по его зарубкам на хлыстах распиливал древесину.

Не успел еще Зырянов вылезти из кабинки автомашины, как Богданов крикнул ему:

— Замполит, эй! Вот тебя-то мне и надо.

— В чем дело? — спросил Зырянов, подходя к Богданову. — Здравствуйте, Харитон Клавдиевич!

— А вот погляди кругом и скажи, разве это порядок? Погляди, на эстакаде-то хоть шаром покати. Лесу нет. Тот сидит, другой сидит. Расселись, как сычи, на бревнышках. А вон Шишига нос прочищает, как пичужка на заре.

— Лес не успевают подвозить?

— Через час по ложке дают. И что они там в делянках делают? Говорят, лесу там навалено полно, а подвозки нет. Так и подмывает самому пойти по делянкам и навести порядок. С утра, как придешь на эстакаду, начинаешь выжидать, пока тебе подвезут хлысты. Воз привезут, ты его тут же разделаешь и снова сидишь. Прямо-таки обидно!