Чарослов - [7]

Горгулья с радостным воплем вырвалась на свободу.

Но Нико был начеку: не дав хулиганке опомниться, он огрел ее по голове решеткой нуминуса. Как только кристаллические чары обернулись вокруг разума горгульи, она застыла в неестественной позе — одно колено на полу, обе лапы воздеты к небу — и стала заваливаться вперед.

Времени на подготовку предотвращающего падение заклинания не было: придется импровизировать. Тихонько выругавшись, юный чарослов поспешил наколдовать несколько простеньких замедляющих фраз на магнусе, подхватил горгулью и прислонил к шкафу.

До сих пор ему везло: похоже, никто не заметил, как он очертя голову гнался за беглянкой через весь двор с гобеленом в руках. Нико вознес благодарственную молитву Создателю.

Затем он взглянул на горгулью и пробурчал:

— Глупое, несчастное создание. Что же я с тобой сотворил?

— Расплавил кору нуминусного мозга, — прогрохотал в ответ грозный голос.

У Нико кровь застыла в жилах.

— Магистр! — прошептал он, глядя на выходящую из темного угла фигуру.

Архимаг Агву Шеннон шагнул в полосу голубого лунного света. Из темноты выплыло его смуглое лицо, обрамленное длинными прядями седых волос, короткой бородой и усами. Тонкие губы под крупным крючковатым носом были крепко сжаты — верный признак недовольства.

Впрочем, если что и притягивало внимание в лице архимага, так это глаза. Без зрачка и без радужки, с синеватыми бельмами, глаза Шеннона — слепые в отношении обычного мира и необычайно восприимчивые к магии — различали тончайшие нюансы магических текстов.

Нико пролепетал:

— Я думал, вы уже легли. Магистр, я объясню…

Архимаг оборвал его на полуслове, кивком указывая на горгулью:

— Кто еще знает?

— Никто. Я проверил: в библиотеке, кроме нас, никого не было. Я всего лишь хотел ее подредактировать.

Шеннон застонал и повернул голову в его сторону.

— Странно, что она вообще тебя подпустила. Что ты ей наобещал?

Горло у Нико сдавило, как будто он дышал через соломинку.

— Два стоуна прибавки в весе и восприятие второй степени.

Волшебник присел на корточки возле горгульи.

— У нее и так восприятие второй степени.

— Не может быть. Я ведь не успел применить свиток преображения!

— Взгляни сам: сюда, на фронтальный отдел коры мозга. Видишь?

Нико подошел к Шеннону. В отличие от своего учителя он не обладал магическим зрением и, как ни вглядывался, видел лишь каменный лоб обезьяны.

— Хм, повреждения есть, но… — С этими словами волшебник сотворил миниатюрный вихрь из золотых фраз — одним легким движением правой кисти. В мгновение ока голова горгульи раскололась под действием заклинания, и оно тут же начало восстанавливать поврежденные магические чары, заменявшие конструкту мозг.

Никодимус поджал губы.

— Про первую степень она сама мне сказала; к тому же ее поставили следить за книгами — а для этой работы используют только конструктов с первой степенью.

Теперь Шеннон колдовал обеими руками, удвоив усилия по исправлению части текста на нуминусе.

— Как долго ты ее касался?

— Несколько секунд, не дольше, — уверенно заявил Нико. Он собирался сказать что-то еще, но тут Шеннон захлопнул обезьянью голову и, словно скатерть со стола, сдернул с нее нуминусную решетку.

Горгулья опустилась на все четыре лапы и подняла взгляд на Шеннона. Пустые каменные глаза изучали лицо магистра.

— Я ведь могу теперь получить имя? — протараторила она своим новым, детским, голоском.

Шеннон закивал, потрясая белоснежной шевелюрой.

— Но я бы на твоем месте не спешил. Сперва тебе стоит привыкнуть к новым мыслям.

Она расплылась в улыбке и с мечтательным видом кивнула.

Шеннон встал и посмотрел в сторону Нико.

— Во что ты ее завернул?

— В гобелен, — промямлил Нико. — Из книгохранилища.

Шеннон со вздохом повернулся обратно к горгулье.

— Пожалуйста, повесь ковер на место и расставь остальные книги. Остаток ночи можешь посвятить выбору имени.

Воодушевленная горгулья энергично закивала, подхватила ковер и выскочила за дверь.

— Магистр, я… — почувствовав на себе взгляд Шеннона, Нико замолчал.

Пожилой волшебник носил развевающуюся черную мантию архимага. Даже в тусклом свете лун на черном фоне просторного капюшона ярко выделялась белая оторочка — знак лингвиста. По всей длине рукавов шли ряды золотых и серебряных пуговиц, указывающие на свободное владение языками нуминус и магнус.

Невидящий взор Шеннона был направлен чуть в сторону, но стоило ему заговорить, и Нико показалось, что старик видит его насквозь, заглядывая прямо в душу.

— Мой мальчик, ты меня удивляешь. Не скрою: в юности я и сам несколько раз шел на сделку с конструктами, чтобы попрактиковаться в чарословии, и даже, бывало, садился в лужу, связываясь с излишне претенциозными текстами. Но пойми, ты какограф, а значит, мы оба должны быть особенно осторожны. Я не меньше твоего хочу, чтобы твое желание стать младшим волшебником исполнилось. Но только представь: попадись эта испорченная горгулья на глаза другому волшебнику — и это не только поставило бы крест на твоей мечте, но и навредило бы остальным какографам.

— Да, магистр.

Шеннон вздохнул.

— Я буду и дальше добиваться твоего назначения, но с одним условием: подобная… хм… беспечность не должна повториться.