Чародей безумный - [3]

— Хотя, конечно, не в таких масштабах, как Орландо, — быстро добавил Род. — Вообще-то, я думаю, что первоначально безумие — это обозначение бешенства.

— О! Я о нем слышала! — Корделия содрогнулась. — Бедняги становятся подобными диким зверям, теряют рассудок и пытаются укусить всех встречных!

— К несчастью, это правда, — согласился Фесс, — о таких говорят, что они безумны.

— Но они не безумны, Фесс! Это форма болезни, вызванная микробами, которые проникают в организм при укусе зараженной собаки или крысы!

— Верно, — подтвердил Род, — но известно, что один из симптомов бешенства заключается в том, что жертва перестает рассуждать и стремится к убийствам.

— Существует много душевных болезней, у которых есть физические причины, дети, — негромко сказал Фесс, — даже незначительные изменения способны серьезно нарушить химическое равновесие в мозгу человека.

— Погоди, погоди! — Джеффри поднял руку, зажмурив глаза. — Ты меня запутал! Ты говоришь, что простодушные — это дураки, но дураки — умные люди?

— Тут лингвистическая проблема, — признал Фесс, — вызванная тем, что люди используют слово, имеющее одно значение, для обозначения совсем другого явления или предмета. Скажем так: дурак — это плохо рассуждающий человек, Джеффри.

На лице Джеффри появилось выражение сомнения, и Корделия неуверенно сказала:

— Это немного помогает понять…

— Я думаю, ребятишки разберутся в сути проблемы, если ты расскажешь им какой-нибудь случай, — предложил Род.

— Случай?

— Расскажи!

— Да, расскажи, Фесс! Рассказы всегда все так проясняют!

— Нет, настоящие рассказы, имеющие подлинную литературную ценность только запутывают все, — возразил Фесс, — а вот дидактические байки обычно проясняют, потому что специально предназначены для обучения.

— Тогда расскажи нам байку!

— Я определю ее более конкретно, — заметил Род, — байка должна быть о Мудреце, Шуте, Дураке, Простаке и Сумасшедшем.

— Да, расскажи! — мелюзга окружила на дороге большого стального жеребца.

— Как хотите, — вздохнул Фесс. — Мудрец как-то раз сказал: «Мир завтра кончится, если вы его не спасете».

Сумасшедший радостно заулыбался.

— А если мы его не спасем? — спросил Дурак. — Разве ты не разделишь с нами опасность?

— Он и вправду дурак, — фыркнул Джеффри, — если рассуждает о справедливости в минуту опасности.

— Между прочим, ты тоже так поступаешь, — заметила Корделия.

— Да, но не во время опасности!

— Может быть, и так, когда нет непосредственной опасности, — попытался смягчить Фесс. — Ты обычно понимаешь, что угроза важнее твоей гордости, как понимал и Мудрец, сказавший Дураку: «Я пойду с вами и покажу, где копать».

Дурак устыдился и сказал:

— Ты говоришь серьезно?

— Да, — ответил Мудрец. Простак в раздумье наморщил лоб.

— Как может быть уничтожено такое огромное, как мир?

— В глубине земли раздут страшный огонь, — ответил Мудрец. — Он горит слишком быстро: если мы его не выпустим, дым задушит мир.

Простак вздрогнул:

— Но как может что-то быть внутри земли? Под ногами только почва.

— Так только кажется на первый взгляд, — ответил Мудрец, — на самом же деле земля — большой шар, такой огромный, что мы на нем — не больше чем пылинки. Шар этот полый, и в нем полыхает огонь.

Но Простак только покачал головой в замешательстве, потому что просто не мог представить себе такую картину.

— Но как же нам тогда спасти мир? — спросил Дурак.

— Надо выкопать большую яму, — ответил Мудрец, — чтобы у огня появился дымоход.

— Но ведь это такая большая работа! — сказал Дурак.

— Слишком большая, и слишком большая глупость, — воскликнул Джеффри. — Разве он не понимал, что создаст вулкан?

Понимал, и это также понимал Шут, потому что сказал:

— Нет, дядюшка, тогда мы уничтожим не мир, а нас самих. Плохо быть прокопченным, но еще хуже — поджаренным.

— В этом замечании чувствуется ум, — рассудительно заметил Грегори, — но еще больше здравого смысла.

— Нет, это трусость!

— Ну, по крайней мере, разумная осторожность, — сказал Фесс. — Однако Мудрец ответил:

— Если немногие не рискнут оказаться сожженными, как уголья, то все погибнет.

И Шут содрогнулся и сказал:

— Увы, будь проклят тот день, когда я оказался среди понявших необходимость этого! Но я пойду с вами, потому что лучше сгореть, чем просто сидеть и ждать смерти.

Гвен взглянула на Фесса, а Род прошептал:

— Действительно ужасная перспектива.

Фесс быстро продолжил:

— Они взяли лопаты и пошли вслед за Мудрецом на пустое поле. И начали копать, где он показал. Но Сумасшедший только опирался на лопату и смотрел на копающих отсутствующим взором.

— И это все? — спросил Магнус. — В его поведении нет никакого сумасшествия, только лень, слепота предвиденья и отсутствие заботы о близких!

— Точно, — согласилась Корделия. — Как же проявлялось его сумасшествие, Фесс?

— Когда остальные уходили есть, Корделия, он забрасывал землей выкопанную ими яму.

Дети пораженно смотрели на Фесса, Гвен тоже посмотрела — неуверенно, а Род скрыл улыбку.

— Значит, мир был уничтожен? — взорвался Грегори.

— Нет, конечно, нет, — ответил Джеффри, — потому что он есть вокруг и мы сейчас стоим на нем!

— Это только байка, дети, и история в ней вымышленная, — напомнил Фесс. — Но мир, про который идет речь в этой байке, был уничтожен. Именно так.