Чарлз-стрит, 44 - [83]

Вечером, увидев подарок, Франческа радостно ахнула. Крис помог ей повесить картину в гостиной на то место, где прежде висело полотно художника, которого она недолюбливала. Подарок Эйвери понравился и Крису. Вдвоем с Франческой они рассказали Марии и Шарлю о выставке в Майами. Крис признался, что такое обилие предметов искусства его ошеломило.

— В жизни не видел столько картин разом!

Мария заметила, что была бы не прочь побывать на такой выставке: она всегда мечтала об июньском «Арт Базеле». Может, теперь, поселившись в Париже, она сумеет посетить эту знаменитую на весь мир выставку. Планов у нее было хоть отбавляй. Она жалела, что уезжает, но по мере приближения последнего дня ею овладевало радостное предвкушение. Им предстояло Рождество в Куршевеле, в кругу друзей Шарля-Эдуара. Превосходные рестораны этого лыжного курорта, пользующегося бешеной популярностью, Марии давно хотелось оценить. Ее ждала гораздо более насыщенная жизнь, чем в прошлом году на Чарлз-стрит или до этого в Вермонте. Шарль-Эдуар всегда любил путешествовать по Европе, он обещал свозить Марию в Прагу и Будапешт.

Наконец наступил день отъезда. Прощание вышло тягостным, Франческа и Мария расплакались. Мария не желала выпускать из объятий Йена, Шарль-Эдуар мягко утешал ее, осторожно увлекая к двери, где такси уже ждало, чтобы отвезти их в аэропорт. Мария пообещала писать по электронной почте, они с Франческой еще раз крепко обняли друг друга.

— Удачи тебе! — шепнула Мария.

Всхлипы мешали Франческе говорить.

— Я буду так скучать по тебе! — наконец вымолвила она сквозь слезы. Предстоящая потеря казалась ей ни с чем не сравнимой. Йен расстроенно хмурился.

— Мы увидимся следующим летом, а поговорить сможем совсем скоро, — пообещала Мария, наклонившись, чтобы в последний раз поцеловать мальчика. Крис обнял Франческу, взял за руку Йена, и они долго стояли на крыльце, провожая взглядами удаляющуюся машину. В доме сразу стало тихо. Франческу утешало лишь то, что через несколько дней они уезжали в Бостон, праздновать Рождество вместе с родными Криса. Предстоящее знакомство тревожило ее, но любая поездка сейчас была лучше тоскливых вечеров в доме, где все напоминало о Марии и Шарле-Эдуаре.

— Наша кухня только что выбыла из категории «пять звезд», — попытался пошутить Крис, грустно улыбаясь Франческе.

— Что ты хочешь на ужин? Пиццу или китайскую еду? — спросила Франческа.

Крис рассмеялся, а Йен выбрал последнее.

— Похоже, у нас серьезные проблемы. Кому-то из нас придется научиться готовить.

К счастью, Мария научила Франческу маленьким кулинарным хитростям, оставалось лишь выбрать время, чтобы применить их. А Йен стал большим специалистом по всевозможному печенью. Шарль-Эдуар оставил Крису ящик его любимых кубинских сигар. Но все это не могло заменить присутствия их самих. К новой жизни еще требовалось приспособиться, и пока с ней не свыклись, до конца недели в доме было пусто и тоскливо. Утешением стала поездка в Бостон. Йен заранее предвкушал встречу с двоюродными братьями и сестрами, а у Франчески сердце то и дело уходило в пятки. О своих родных Крис старался не распространяться, его краткие характеристики звучали как предостережения: «Консервативны, чопорны, хотя больше для виду, набожны — словом, старая гвардия». Все перечисленное усиливало настороженность Франчески.

— А если твои родители меня возненавидят? — спросила она Криса накануне отъезда, укладываясь в постель.

— Тогда и я не стану больше видеться с ними, — отрезал Крис. — Ты забываешь, на ком я был женат прежде. В умении вызывать к себе неприязнь Ким никто не переплюнет. Моя мама излишне серьезна, с отцом поладить проще. Ты им понравишься, — заверил он.

— Кстати, как дела у Ким? — осторожно осведомилась Франческа. — Ты не получал вестей от ее отца?

— Мой адвокат говорит, что она опять в клинике. Скорее всего ненадолго.

Удержать Ким в клинике было невозможно, в этом Крис уже убедился. О том, что она увезла Йена из школы без разрешения, сообщили судье, который через адвоката объявил ей строгое порицание. Такие выходки считались серьезным нарушением. Даже Крис сомневался, что Ким когда-либо еще решится на подобный поступок. К Рождеству она ничего не прислала Йену. Она вечно забывала о подарках, даже ко дню рождения сына. В ее жизни не было места праздникам: все силы и время отнимали поиск наркотиков и вялые попытки завязать с ними. Зависимость была ее жизнью, ее работой на полную ставку.

Мать Франчески подарила Йену шикарную кожаную куртку-бомбер, при виде которой мальчик издал восторженный вопль. Такая предусмотрительность Талии растрогала Франческу. Крису достался от Талии набор серебряных ручек, Франческе — вечерняя сумочка, очень нарядная, но не в ее стиле. Впрочем, за куртку для Йена Франческа была готова простить матери что угодно. Эйвери и отец Франчески подарили мальчику на Рождество великолепный набор карандашей, красок, пастели и разноцветных ручек, который произвел не меньшее впечатление, чем куртка. Новоявленные бабушки и дедушки не забыли про Йена. Подаренная отцом картина пришлась настолько по душе Франческе, что она старалась почаще заходить в гостиную, лишь бы еще раз взглянуть на полотно.