Цезарь Каскабель - [70]

Кто мог подозревать их умысел? Они старались быть полезными, и никто не мог сказать про них что-нибудь дурное. Правда, они не внушали к себе симпатии, но не доверять им не было повода. Только одна Кайета не доверяла им. Однажды у нее мелькнула мысль, что как будто в ту ночь, когда был ранен Сергей Васильевич, она слышала голос Киршева. Но как допустить мысль, что виновники того преступления именно эти два моряка, которых нашли за пять тысяч километров на одном из островов архипелага Ляхова? Поэтому Кайета никому не говорила о своих подозрениях.

Надо прибавить еще одно обстоятельство. Если Кайета смутно подозревала в чем-то Ортика и Киршева, то тем обоим, со своей стороны, казался подозрительным Сергей Васильевич. Ничего не было странного в том, что его, больного и раненого, подобрала семья Каскабель, ухаживала за ним и перевезла его в Ситку. Это было вполне естественно. Но раз он выздоровел, почему он не остался в Ситке? Почему он последовал за этими циркачами до порта Кларенс? Почему едет он с ними по Сибири? Присутствие этого русского в труппе бродячих артистов было по меньшей мере странно.

Однажды Ортик сказал Киршеву:

— А не думает ли этот Сергей Васильевич вернуться таким образом незамеченным в Россию?.. Нельзя ли нам чем-нибудь здесь поживиться?.. Надо смотреть в оба!

И Ортик принялся шпионить за Сергеем Васильевичем, который об этом и не подозревал.

23 апреля, выехав из Якутской области, «Красотка» двинулась в путь по области, населенной остяками. Это племя стоит, в смысле общего развития, ниже многих других сибирских племен, хотя здесь есть довольно значительные города, например Березов.

При проезде «Красотки» через деревни остяков можно было заметить громадную разницу между ними и деревнями якутов. Насколько дома и избы якутов опрятны и живописны, настолько грязны и неприглядны жилища остяков, похожие скорее на хлев каких-нибудь нечистоплотных животных.

Трудно представить себе что-нибудь непригляднее остяка. Недаром Жан прочел в своей всеобщей географии следующую знаменитую фразу:

«Чтобы предохранить себя от холода, остяк носит двойную одежду — слой грязи и оленью шкуру».

Что касается пищи, то остяки едят полусырую рыбу и сырое мясо, которое никогда не варят и не жарят. Но, в сущности, все вышесказанное относится лишь к кочевникам и к маленьким деревушкам, так как в больших посадах и местечках вид у жителей довольно сносный.

Женщины татуируют себе лицо синей краской и носят на голове «вакошам», нечто вроде красного, с синими полосами, вуаля. Короткая, ярких цветов, юбка и неуклюжий корсаж составляют их костюм; кроме того, они носят широкий пояс, обшитый бубенчиками, которые звенят при каждом движении, точно у испанского мула.

Что касается мужчин, то в своих одеждах, вывернутых мехом наружу, они походят на каких-то неуклюжих животных. Лица их совсем не видно, потому что на голове они носят капюшон, называемый у них «малицею»; в этой малице прорезаны отверстия для глаз, рта и ушей.

Несколько раз в дороге «Красотке» приходилось встречать так называемые «нарты». Это небольшие, легкие сани, в которые впрягают трех оленей. Такая упряжка может мчаться без отдыха несколько десятков километров.

Везти так же скоро тяжелую повозку, конечно, невозможно, но все-таки жаловаться было нечего: олени приносили большую пользу.

Когда Сергей Васильевич заговорил о том, что, пожалуй, лучше было бы заменить оленей лошадьми, как только представится возможность купить их, — Каскабель даже заволновался:

— Заменить оленей? Но к чему? Разве вы думаете, что у этих животных не хватит силы довезти нас до России?

— Если бы мы направлялись в северную Россию, то не о чем было бы и беспокоиться, — отвечал Сергей Васильевич. — Но мы едем в центральную Россию, а это совсем другое дело. Эти животные почти не могут выносить жары. Она их истощает, и они делаются неспособными к работе. Обыкновенно уже в конце апреля можно видеть стада оленей, направляющихся к северным окраинам, главным образом к северным оконечностям Урала.

— Ну что же делать, придется на границе расстаться с ними. Но как мне будет их жалко! Подумайте только, какой эффект произвело бы появление на ярмарке в Перми семьи Каскабель в повозке, запряженной двадцатью оленями!.. Нет, вы только представьте себе этот эффект!..

— Действительно, это было бы великолепно, — отвечал, улыбаясь, Сергей Васильевич.

— Это было бы буквально триумфальное шествие!.. Да еще примите во внимание, что у меня в труппе граф Наркин, и я надеюсь, что он не откажется выступить перед публикой?

— Непременно!

— Надо вновь начать наши уроки, месье Серж. Так как и дети и матросы думают, что вы учитесь фокусам для своего собственного удовольствия, то они не будут удивляться. А знаете, что я вам скажу? Ведь вы уже довольно ловко проделываете фокусы!

— Немудрено — меня учит такой профессор, как вы, друг Каскабель!

— Прошу прощения, месье Серж, но у вас такие замечательные способности, что немного привычки — и вы станете прекрасным жонглером и будете иметь большой успех!

6 мая «Красотка» прибыла к берегам Енисея, проехав от озера Еж сто миль.