Цезарь - [6]
Практическая бесполезность смерти диктатора для восстановления традиционного государственного устройства стала очевидной на другой же день — и это лишь подтверждает, что убийство тирана было не смертельной схваткой в борьбе за власть, а импульсивным действием, совершенным в особой духовной атмосфере. И именно в самой общественной обстановке стоило бы искать разгадку смысла свершившегося 15 марта 44 года события.
Казалось бы, мотивы убийства пожизненного диктатора лежат на поверхности — свободолюбивые римляне не смогли вынести иго тирании, ибо само понятие царской власти было ненавистно им еще со времен изгнания Тарквиния Гордого в 509 году и установления Республики. Все это так, но, однако, отношение к монархии вообще и к реальному единовластию Суллы, Помпея и до определенного момента Цезаря никогда не было в Риме столь простым и однозначным. Вспомним, что из всех простых типов государственного устройства предпочтение отдавалось именно монархии. Да и само понятие «республика» еще не несло в себе нынешнего смысла и вполне могло быть применено к любой форме законного и справедливого политического устройства.
Диктатура Цезаря с правовой точки зрения представляла собой концентрацию республиканских магистратур, в этом смысле продолжая линию Суллы (также диктатора) и Помпея. В режиме, установленном Цезарем, причудливо переплетались произвол и соблюдение законных процедур. Фактическое единовластие диктатора ни для кого не было секретом, но его поведение оставалось в целом в русле римских традиций. Этот свершивший необыкновенные подвиги и преступления патриций был римлянином до мозга костей, и видеть в нем эллинистического царя, последователя Александра Македонского, или восточного деспота не было достаточных оснований. Не случайно, что сравнивают его с Александром лишь более поздние авторы — Плутарх и Аппиан, которые сами к тому же греки.
Об отсутствии у Цезаря из ряда вон выходящих поступков свидетельствуют и незначительность фактов, призванных служить доказательством его стремления к царской власти, и отсутствие непосредственных поводов к убийству. В самом деле, на фоне гражданских смут, постоянно ожидаемых несмотря на пресловутое «милосердие» Цезаря казней и проскрипций, масштабных политических и социальных мероприятий, подрывавших всевластие сенатской олигархии, поистине небывалых почестей и привилегий, даруемых диктатору, вдруг причинами недовольства правителем оказались венки, диадемы, неучтивость по отношению к сенаторам, в присутствии которых Цезарь остался сидеть. Несоразмерность причины и следствия явная. Остается предположить, что, разрушая былое государственное устройство и создавая новое, двигаясь от сенатской олигархии к имперской администрации, Цезарь вел себя «по-рыцарски», иначе не пришлось бы выискивать такие фактики, как диадема и перевитый белой лентой венок на статуе.
По словам Моммзена, Цезарь, проникнутый республиканскими идеалами и вместе с тем рожденный стать царем, был монархом, но никогда не разыгрывал из себя царя. По выражению другого исследователя, нельзя доказать царский характер устремлений Цезаря, имея в наличии только золотую диадему да красные сапоги (их, по преданию, носили некогда альбанские цари). Иными словами, современная историческая наука не склонна приписывать тому, кто окончательно погубил республику, сознательные замыслы и вожделения, связанные с царской властью эллинистического либо староримского характера.
Но разве современники не были единодушны, обвиняя Цезаря в стремлении к царскому венцу? Да, это так. Однако подобные обвинения бросали не только Цезарю, но и многим другим амбициозным политикам и честолюбивым полководцам, даже самому Цицерону, когда тот допустил убийство римских граждан — участников заговора Катилины.
Диктатура Цезаря не просто разрушила республику предков, но показала, что эта республика мертва и не может быть восстановлена (как в свое время это удалось Сулле). Она разрушила не столько реальные политические институты, сколько определенную духовную реальность, составлявшую основу традиционного римского мировоззрения. Что включала в себя эта идеальная модель? Вот как понимал это сам Цезарь, стремясь (неизвестно, насколько искренне) избежать войны с Помпеем: «Пусть гражданство будет избавлено от страха, а сенату и римскому народу будет предоставлена независимость выборов и все управление государством». Именно при осуществлении этих условий и была возможна самореализация римского гражданина, для которого жизнь была немыслима вне общины, и участие в ее делах было основным делом. Для Цицерона государство было предметом всех его забот, помыслов и трудов, и к составлению философских произведений он обращался лишь тогда, когда не было возможности «ни дать совет, ни взять на себя ответственность». Спустя столетие Сенека, искавший в философии безмятежности и свободы, видел в увлеченности Цицерона вопросами о том, кто выступает притязателем на должность или хлопочет о выборах, кто борется своими силами, кто чужими руками, кто домогается консульства, полагаясь на Цезаря, на Помпея, на свою ловкость и т. п., свидетельство суетности и недостаточной обращенности к себе. Но для гражданина I века именно эти проблемы и были смыслом жизни. В то время лишь немногие римляне, которым их статус и положение открывали доступ к должностям, уклонялись от этого пути.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.