Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - [42]

– поворот к демократии в Рождественском выступлении Пия XII (1944) (будущее должно принадлежать демократии, так как существенная часть ее достижения должна принадлежать христианству. Церковь защищает истины, которые являются основой и директивной нормой демократии[207]). Еще ранее книга католического богослова Жана Маритена «Христианство и демократия» (1943 г.) провозгласила особую роль этого течения в обустройстве послевоенной Европы. Особое значение имели слова Маритена о том, что обезумевшие вожди, поставившие мир перед дилеммой выбора между коммунизмом, изгонявшим Бога, и фашизмом, подчинявшим людей, загнали в тупик и христианские, и демократические принципы. Достичь мира можно при условии соединения снова чаяний демократии и христианства[208].

Коммунизм, как полагают некоторые исследователи, подтолкнул Ватикан к компромиссу с либерализмом и союзу с капитализмом. И либерализм, и католицизм признают объективную данность социального неравенства, но перед угрозой левых движений и эта риторика была смягчена[209]. При этом христианская демократия стала голосом верующих в рамках представительской демократии в послевоенное время, а ее лидеры стали основателями Европейского сообщества (Альчидо де Гаспери, Робер Шуман, Конрад Аденауэр).

В послевоенном вакууме христианско-демократические движения стали несоциалистической альтернативой коммунизму. Христианская демократия рассматривается также как синтез и «средний путь», отвергая консерватизм с его патриархальностью и иерархичностью, либерализм со свободой и индивидуализмом, социализм с равенством и классовым сознанием, марксизм за его антихристианскую направленность. Помимо принципов свободы, солидарности, субсидиарности, персонализма, социальной ответственности, христианская демократия поставила вопрос о социальном содержании рыночного хозяйства, что нашло свое отражение в концепции социального рыночного хозяйства в ФРГ при канцлерах К. Аденауэре (1949–1963 гг.) и Л. Эрхарде (1963–1966 гг.)[210].

Второй Ватиканский собор (1962–1965 гг.) и понтификат Иоанна Павла II (1978–2005 гг.)[211], связанный с большой ролью церкви в демократизации в Восточной Европе и Латинской Америке, закрепили роль церкви как защитницы демократических ценностей в борьбе с тоталитарными режимами в разных странах мира[212].

Однако христианская повестка дня и партийное мировоззрение большинства европейских движений к 2000-м гг. разошлись максимально далеко друг от друга. Между тем политические размежевания в церковной среде в ХХ в. и активное участие христианских активистов – политиков, философов, избирателей – в построении единой Европы привели к дифференциации христианского фактора в рамках широкого спектра партий и движений. В современной политической системе каждый политик может заявить о своем праве на «религиозное наследие» и его защиту.

Падение коммунистических режимов положило конец политическим репрессиям в отношении религии, социалисты занимают позиции строгой светскости, социал-демократы, например, в Германии заявили о необходимости партнерства с религиозными институтами (в противовес классовому подходу в оценке христианства и церкви, который был выражен в книге К. Каутского «Происхождение христианства» (1908 г.)). Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) изменила свое отношение к церкви еще в конце 1960-х гг. СДПГ в ГДР в 1989 г. создавалась при активном участии протестантских активистов и пасторов[213]. Годесбергская программа СДПГ (1959 г.) заявила о том, что «социализм не является заменой религии. Социал-демократическая партия уважает церковь и религиозные сообщества, их особую миссию и самобытность.

Социал-демократическая партия выступает за их публично-правовую защиту»[214].

Христианская демократия потеряла свои ведущие позиции в провозглашении традиционных христианских ценностей, а обращение к церкви и евангельским принципам приобрело условный характер или исчезло совсем. Конфессиональные партии превратили религию в гуманистическую концепцию, позволяющую им быть христианскими и секулярными одновременно. Большинство партий было связано с Католической церковью, в Германии ХДС сохраняет свои позиции с конца 1940-х гг. и остается биконфессиональной, лютеранско-католической, протестанты формировали свои партии в Нидерландах (Реформатская церковь) и Скандинавии (лютеранские церкви). «Религиозное вдохновение» или «ценности христианской цивилизации» стали лишь ссылками в официальных программах партий. Можно быть христианским демократом и агностиком, мусульманином или индуистом. Это «противоречие» является поводом для критики христианской демократии со стороны более консервативных партий (Голландского христианского союза). Религиозные партии сами по себе стали источником модернизированной версии «несекулярной политики». И христианская демократия в современном мире – не религиозная и не светская – она «несекулярная»[215].

Вместе с тем пример Италии показывает, что фактическое исчезновение Христианско-демократической партии (ХДП) не привело к тотальной секуляризации политики. ХДП была партией большинства с 1946 по 1992 г., и именно падение коммунизма нарушило баланс политических сил – противостояние с коммунистами потеряло былое значение. Пришедшие на смену политики, прежде всего Сильвио Берлускони, защищали «неоспоримые ценности», во многом отвечавшие интересам церкви. Католики поддерживали Берлускони, церковные иерархи шли на соглашение с евроскептиками в Венето и «Лиге Севера», но затем церковь заняла более умеренные позиции. В 2011 г. «правительство профессоров» Марио Монти стало по существу кабинетом «христианских демократов», а в 2015 г. президентом Италии стал сын одного из основателей ХДП (Бернардо Маттареллы) – Серджио Маттарелла