Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв. - [60]

За обработку Иеремии принялись государевы дьяки Андрей и Василий Щелкаловы. Обещая бога­тые дары в случае положительного решения вопроса, патриарху в то же время дали понять, что если он отвергнет просьбу московского царя, то будет до кон­ца своих дней жить в России под арестом. Спутник патриарха, митрополит Иерофей, убеждавший Иере­мию не уступать требованиям Годунова, имел беседу с Андреем Щелкаловым. Дьяк без околичностей предупредил митрополита, что если он и впредь бу­дет мешать московским замыслам, то его попросту утопят в реке.

Константинопольский патриарх понял, что он и его спутники оказались в западне. Неосторожный визит в московское царство мог закончиться для греков трагически. Сломленный духом, Иеремия согласился на все при одном лишь условии: чтобы его самого и его людей отпустили в отечество.

26 января 1589 г. Иеремия возвел митрополита Иова в достоинство патриарха. Он признал право русских и впредь поставлять себе патриарха собором местных архиереев. Любой ценой стремясь вырвать­ся из России, Иеремия обещал уговорить других вос­точных патриархов признать московского собрата.

Однако и после возведения Иова на патриарше­ство москвичи, кажется, долго колебались, стоит ли выпускать Иеремию. Его заставили съездить на бого­молье в Троице-Сергиев монастырь, затем долго за­держивали в Москве, ссылаясь на весеннюю распути­цу. Лишь 19 мая 1589 г., проведя в Москве почти год, незадачливый иерарх отбыл на родину. На про­щанье московские правители богато одарили Иере­мию. Царь дал ему грамоту к султану, в которой убеждал турецкого правителя «беречь» патриарха. Практичный Годунов навязал Иеремии и весьма де­ликатное поручение: находясь в Литве, разведать та­мошние политические новости и тайно сообщить о них в Москву.

Оказавшись на свободе, Иеремия почел за лучшее примириться со всем происшедшим, «не поднимать шума» в православном мире и действовать в интере­сах Москвы. Уже в следующем 1590 г. он созвал в Константинополе собор православных патриархов, который утвердил создание московской патриархии. Летом 1591 г. Иеремия направил в Москву тырнов-ского митрополита с известием о признании русского патриарха и с просьбой о новых пожертвованиях на нужды греческой церкви. Царь и Годунов и на сей раз не поскупились на подарки Иеремии и его послан­цу. Щедрость эта имела свои причины; новый алек­сандрийский патриарх, авторитетный и непреклонный Мелетий Пигас заявил протест относительно неза­конного, по его мнению, создания русской патриархии. Назревал крупный международный скандал. Однако русское золото, меха и «рыбий зуб», своевременно и в большом количестве посланные в 1591 г. восточным патриархам, сделали свое дело.

Православный Восток окончательно признал московского патриарха, однако отвел ему лишь послед­нее, пятое место среди собратьев. Русские дипломаты долго пытались исправить положение и выхлопотать Иову хотя бы третье место, выше патриархов антио-хийского и иерусалимского. Однако здесь они на­толкнулись на столь дружное сопротивление восточ­ных иерархов, что принуждены были отступить. Уте­шением могла служить лишь несокрушимая вера в собственное превосходство, в то, что московский пат­риарх— единственный полноправный иерарх, главный среди своих обделенных судьбой, угнетенных «невер­ными» собратьев.

Разумеется, очень немногие знали о том, как было достигнуто учреждение патриаршества. Да и те не­многие, кто знали, едва ли осмеливались говорить об этом вслух. Официальная версия, которую излагает созданная в XVII в:' «История о первом патриархе Иове Московском», уверяла, что восточные патриар­хи, узнав о желании российского царя иметь собствен­ного патриарха, «с радостию собор собравше вселен­ский, подписашася вси... и послаша оне с тою под­писною грамотою святейшаго Иеремию, патриарха Царяграда, да поставит в Велицей России в царству­ющем граде Москве патриарха»[114].

Достигнутое не совсем чистыми средствами уч­реждение патриаршества было тем не менее круп­нейшей политической победой России. Оно символи­зировало международное признание ее исторических заслуг и духовной самостоятельности. В Москве по случаю этого события были устроены пышные тор­жества. Новый патриарх в сопровождении духовен­ства, бояр и многотысячной толпы объехал вокруг Кремля на «осляти».

Патриаршего «осля» вел под уздцы сам Борис Годунов. Это был его первый крупный успех как главы боярского правительства. Учреждение патриар­шества «бысть начало гордыни его», отмечали совре­менники. В лице нового патриарха он обрел верного, деятельного помощника.

В январе 1589 г. высшее духовенство имело все основания праздновать победу. Сбывалась давняя мечта об особом историческом предназначении мос­ковского православия. Возрастал его авторитет внут­ри страны и за ее пределами.

Некоторые из «князей церкви» имели и другие, вполне конкретные причины для ликования. Вслед за митрополитом Иовом, ставшим патриархом, «шаг вперед» по служебной лестнице сделали еще целый ряд иерархов. Поскольку патриарху подобало иметь под своим началом митрополитов, четыре архиепис­копа— новгородский, ростовский, казанский, крутиц-кий — были возведены в это достоинство. Пять епис­копов— вологодский, суздальский, смоленский, ря­занский, тверской — стали архиепископами.