Церковная история - [116]

В самом начале «Церковной истории» Сократ заявляет, что он намеревается описывать события в церкви после победы Константина Великого (I.1). При этом он ограничивает объект исторического изображения церковными смутами, поскольку только в них он видит событийное начало. «Мне бы пришлось молчать, — пишет автор, — если бы в церкви не возникли расколы и беспорядки. Когда предмет не содержит событий, то не о чем и говорить. Но так как словопрения и суетное обольщение подорвали и ослабили апостольскую христианскую веру, то, чтобы события в церкви не были забыты, я счел своим долгом описать их в своем сочинении» (I.18). К этой идее Сократ возвращается и в самом финале, говоря, что «когда воцарится мир, желающие писать историю не будут иметь предмета» (VII. 48).

В то же время автор включает в повествование светские сюжеты: факты внутренней и внешней политики Римского государства. Такое тематическое расширение мотивируется несколькими причинами. Помимо традиционных — боязни «наскучить читателям рассказом только о спорах епископов и их взаимных подвигах» и желания дать им больший объем информации — Сократ приводит и основания концептуального плана. По мнению историка, церковные смуты неизбежно отражаются в политической жизни, а гражданские неурядицы — в жизни церкви. Кроме того, он заявляет, что с тех пор, как императоры обратились к почитанию истинного Бога, от них в значительной степени «стали зависеть дела церковные» (V. Введ.).

Важность «императорской» темы объясняет деление «Церковной истории» по «императорскому принципу», а также доминирование в ней традиционной светской хронологии, необычной для христианского автора. Хотя иногда Сократ и фиксирует периоды правлений епископов в главных метрополиях (например, в Риме; VII.9, 11), предпочитает классическую римскую датировку по консульствам и для церковных (VI.2, 20, 21; VII.7, 17, 26), и для светских событий (11.26, 32, 39; III.1, 26; IV. 1, 31; V.25; VI.1, 6; VII.1), причем почти везде уточняя ее указаниями на дни и месяцы: «император Иовиан умер… в консульство свое и сына своего Барониана в семнадцатый день месяца февраля» (IV.1); «скончался александрийский епископ Феофил в девятое консульство Гонория и пятое Феодосия в пятнадцатый день месяца октября» (VII.7) и т. д. В особо важных случаях (начало и конец «Церковной истории», кончины императоров, решающие победы над врагами) Сократ расширяет временные пометы уже за счет классической греческой и эллинистической датировки по олимпиадам: Констанций «умер в консульство Тавра и Флоренция в третий день месяца ноября. Это был первый год двести восемьдесят пятой олимпиады» (II.47); война Феодосия Младшего с персами завершилась «в консульство двух августов — в тринадцатое Гонория и десятое Феодосия, в четвертом году трехсотой олимпиады» (VII.20). Значимость для автора заимствованных у античности хронологических принципов еще раз подтверждается заключительной фразой «Церковной истории», которая оказывается как бы сжатой хронологической моделью, вбирающей в себя ее основные временные характеристики: «вся история, состоящая из семи книг, обозревает события в течение ста сорока лет, начиная с первого года двести семьдесят первой олимпиады, когда Константин объявил себя императором, и оканчивая свое дело вторым годом триста пятой олимпиады, когда наступило семнадцатое консульство Феодосия» (VII.48).

Две сюжетные линии — императорская и церковная — являются полем приложения двух различных исторических концепций. Через тему императоров и связанных с ними религиозных и светских событий реализуется оптимистическая концепция истории. Эту концепцию Сократ берет у Евсевия. Подобно первому церковному историку, он показывает постоянный рост авторитета христианства и православия в Империи и среди других народов: неверующие становятся верующими, язычество исчезает, еретики наказываются. Оптимистический взгляд трактует общую историю христианства в терминах взаимоотношений церкви с государством и обществом. Основной акцент падает на связь Бога и императора, христианской религии и христианской империи. В качестве наиболее общего принципа исторического объяснения выдвигается идея божественного вмешательства в земные дела.

Вслед за Евсевием, Сократ считает, что в основе движения истории лежит механизм божественного воздаяния за дела императоров. В его сочинении ортодоксальные правители Константин Великий, Феодосий Великий, Аркадий и Феодосий Младший вознаграждаются Провидением и в семейной жизни и в монаршей деятельности, тогда как цари, преследующие православных, — Констанций, Юлиан Отступник, Валент — наказываются личными и политическими неудачами.

Сожжение корабля с семьюдесятью ортодоксальными священниками на борту при Валенте приводит к голоду во Фригии и к бегству множества местных жителей в Константинополь (IV.16). Отказ Валента обратиться к истинной вере лишает его единственного сына и наследника (IV.26). Молитва благочестивого Феодосия Великого вызывает перелом в его сражении с узурпатором Евгением: внезапный ветер направляет стрелы мятежников против них самих, а стрелам солдат императора придает силу и стремительность (V.25). Феодосию Младшему, выступившему на защиту персидских христиан, жестоко преследуемых шахом Варараном, Бог посылает ангелов для «распоряжения сею войной». Персидское войско терпит поражение за поражением, причем во время баталий совершаются чудесные дела. Так, небо насылает на сарацинов, союзников шаха, безотчетный страх, заставляющий их бросаться в воды Евфрата и там находить свою гибель (VII.18), а к римлянам, которым угрожает окружение, «по явному распоряжению Божьему» неожиданно подходит подкрепление. «Вот как войска, — пишет Сократ, которым персы дали имя бессмертных, все оказались смертными, и народ персидский получил от Христа наказание за смерть многих его почитателей, мужей благочестивых» (VII.20). «Сила молитвы боголюбезного царя» Феодосия Младшего обнаруживается и в его борьбе против узурпатора Иоанна, когда ангел проводит императорское войско по непроходимому болоту, чтобы «прошедши, как по суху, по его водам и нашедши городские ворота отворенными, воины овладели тираном» (VII.23), и когда орды варваров, помогавших Иоанну, гибнут от молний и неизлечимых болезней (VII.43).