Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории - [27]

Дело всё же было не в тех или иных пристрастиях деловой и финансовой элиты. В некотором смысле весьма чувствительные к политике, финансовые «акулы» размещали капитал там, где он приносил наибольшие дивиденды. Здесь и отметим, что параллельно «настроениям» о себе заявил процесс, в ходе которого отдельные группы, обладающие финансовой властью (в соответствии с настояниями времени объединявшиеся ещё и по партийному признаку), поглощались более крупными международными корпорациями. Этот процесс завершился к началу 1930 гг., среди прочих исторических последствий вызвав подъём III Рейха в Германии и, собственно, начало II Мировой войны, скоро приведшей к переустройству мира. А до того в мировую бойню были вовлечены страны Европы, Азии, Африки и Соединённые Штаты, словом, всё цивилизованное человечество. Сами банкирские «партии», в своём противостоянии варьируя непосредственно банковские и пограничные им политические интересы, были не только включены в Мировую войну в качестве противоборствующих сторон, но и приняли прямое участие в долгосрочном проектировании мировой истории… Развитие послевоенных реалий, в ряде других причин спровоцированное коммунистическими утопиями, вызвало образование «социалистической Европы», Китайской Народной Республики, впоследствии приведя к разъединению Вьетнама и Кореи.

Но это произошло несколько позднее. А пока великая Финансовая Возня – назовём её «Международной Вознёй Финансов» (МВФ) – по ходу дела изъяв из политического обращения мелкие и средние предприятия, по мере подчинения стран привела к созданию наднационального международного центрального банка. Этакого «троянского коня» или «чёрного ворона» банковской системы.

Поначалу перебиваясь «падалью» или «кормовым сеном» в виде не способных к жизни и вялых в конкурентной борьбе соперников, «ворон» этот, напитавшись их кровью, скоро обратился в намертво разящего железным клювом грифа мирового масштаба.

Сосредоточение огромной власти в отдельных банках неизбежно вело к радикальному переделу её в пользу кучки богатейших центральных банков мира. Новые банковские организации, заявившие о себе в период между Мировыми войнами, лишь повторяли на международном уровне то, что было закреплено в американском «Национальном законе о банках» ещё в 1864 г. и подтверждено уставом «Закона о Федеральном Резерве» (1913). Этот Закон о «золотом тельце» – в своём существе ветхий, то есть с древними корнями и пороками, послужил основой для создания международной банковской картели, постепенно присвоившей себе право диктовать кредитную политику банкам всех стран[24]. И не только банкам. В 1929 г. Председатель Банковской комиссии Палаты представителей Луис Макфэдден, выступая в Конгрессе, заявил: в мире существует «сверхгосударство, управляемое международными банкирами и международными промышленниками, действующими заодно, чтобы подчинить мир своей воле». В 1933 г. он обвинил Федеральную резервную систему «в присвоении 80 миллиардов долларов правительства США… Я обвиняю их… в заговоре с целью передачи иностранцам и международным ростовщикам права собственности и управления финансовыми ресурсами США» [25]. Стоит ли удивляться тому, что американский налогоплательщик, не зная деталей, но нутром своим чуя источник зла, не осуждал антиправительственные демонстрации и сторонников «сильной руки»?!

Сумрак власти, в котором терял свои контуры факел Статуи Свободы, привёл к тому, что в США с 1934 г. действовала правоэкстремистская политическая организация «Лига американской свободы»[26]. Её курировала группа влиятельных монополистов, но ведущую роль в ней играло семейство Дюпонов, контролировавших значительную часть военной и химической промышленности США. Кроме Дюпонов, делами «Лиги» заправляла промышленная знать, связанная с Рокфеллером, Меллоном и Морганом. Держа нос по ветру, монополистический капитал в лице Дюпона, Меллона, Моргана, Хёрста и Форда открыто финансировал профашистские группы.

Настроения деловых кругов недвусмысленно выражали информационные бюллетени, в основном рассчитанные на бизнесменов. С весны 1935 г. там начали появляться статьи, которые сводились к преклонению перед экономической программой Германии и, что для нас важно, – её идеологической подоплёкой: «многие представители деловых кругов связывают свои надежды на будущее с фашизмом»… Не удовольствовавшись «отдельными» признаниями достижений немцев, американские эксперты, на страницах тех же изданий давая критический обзор деятельности администрации Рузвельта, прямо призывали её следовать «заокеанскому» образцу: «Наша форма правления должна быть изменена на нечто похожее на фашистскую форму». Между тем смена «формы» произошла раньше – и не в экономике. С начала 1930 гг. в США легально действовали десятки тренировочных лагерей, организованных «Германо-американским союзом» (German American Bund). Под опекой лидера «союза» Фрица Куна молодые американские немцы проходили интенсивную военную подготовку, попутно приучаясь любить свою «старую родину».

Возвращаясь к наивной политике «условных большевиков», по капризу истории подвизавшихся на Уолл-Стрит, замечу, что именно она принесла свои плоды в Германии. Она же поддерживала коммунистическую партию, благодаря чему последняя добилась на выборах в 1930 г. потрясающих результатов. Впрочем, после громкой победы акции коммунистов значительно упали, поскольку их интернационализм был шит белыми, или, лучше сказать, – золотыми нитями тех же условных космополитов. Стороны в который раз были разведены, после чего к середине 1930 гг. предельно ясно обозначились средства и цели дальнейшей борьбы. Годы