Цепи грешника - [26]

Проникнувшись к Барвэллу сочувствием, я решил дослушать историю до финала.

— Кто-то из деревенских заметил меня в Ашвице. И доложил Гору, — Барвэлл в сердцах стукнул Гора по наплечнику кулаком, и наплечник рассыпался на кусочки. — Этот урод лично сжег дом Гвендланы, а я был вынужден делать вид, что мне все равно. Она мне в глаза смотрела, плакала, но ни слова не проронила. Притворилась, что мы не знакомы. Ей было известно, что я помогал людям. Она не хотела, чтобы я ее защищал. И мне пришлось…. — Барвэлл побледнел, вспомнив что-то очень страшное. — Убить её, — он поднял на меня взгляд. И взгляд у него был такой, будто бы Барвэлл безмолвно спрашивал, заслуживал ли прощения. Ему стало до одури отвратительно от признания в содеянном. Отвращение я увидел у него в глазах. Лицо его оставалось гладким, но душа говорила: «Я ненавижу себя. Простишь ли ты меня, бескрылый ангел? Простишь ли?» Не передать, как грустно мне стало. В груди гнусно защемило, и захотелось утешить Барвэлла, но я не стал. Это была уже не история, а исповедь. — Я струсил. Струсил ее защитить. И теперь ненавижу себя за это. Мне стоило отдать жизнь.

— Вы не струсили, — вмешалась Маша, и с сочувствием положила руку Барвэллу на плечо. — Гвендлана знала, что вы помогаете людям. Она хотела, чтобы вы продолжили спасать жизни.

— Моего греха это не умоляет.

— Вы бы умерли, и не смогли бы помогать людям, — Маша без устали пыталась подбодрить Барвэлла. Она всегда была такой. Ее стремление поддерживать всех и во всем до Цивсау оставалось мне непонятным, но теперь ее душа стала более открытой и ясной.

Я же боялся эмпатии, и считал ее гадкой. Но не потому, что не хотел никого поддерживать, хотя раньше так и было, а потому, что не умел этого делать. Так же, как не умел делать комплименты. «У вас прекрасная прическа. Сами стриглись?» — вспомнилась фраза из фильма, дававшая мне отличную характеристику.

Но у неприязни к эмпатии имелись и другие причины. Взять ситуацию школьных времен, когда Витька с первой парты должен был получить от всего класса за попытку защитить себя от травли. Он с моей помощью сбежал из школы, а когда выяснилось мое участие, то всем классом поколотили уже меня, и Витька был в числе тех, кто колотил, чтобы его не трогали. Саша Гревцев тогда заступился за меня.

Так и подружились. Но друзья детства тоже могут обойтись с тобой паршиво.

К встрече с Машей на Земле жизнь слепила из меня конченого эгоиста, и только сейчас я стал меняться. Не знаю даже, что Маша тогда во мне увидела. Может ту скрытую доброту, которая робко выглядывала из мглы горького жизненного опыта.

— Добрая ты девка, — Барвэлл посмотрел на Машу с одобрением, а потом перевел взгляд на меня. — Ты ее береги. Я бы на твоем месте забрал ее, и сбежал сегодня же.

— Нельзя бросать остальных, — я продолжал настаивать на своем. — Вы сами знаете, как живут заключенные.

— И как вы, парочка подростков, собираетесь освободить лагерь?

— Вооружим людей. Я же говорил. Вы составите для меня план, а я просто его исполню, чтобы спасти как можно больше.

— Вы же понимаете, что Таламриэль в одиночку может перебить весь лагерь, и с заключенными, и с ангелами? — Барвэлл сомневался в успехе восстания. Упирался. — Только если…. — вдруг лицо его посветлело от внезапного озарения. — Только если нам не помогут со стороны. А знаешь, что? Умный ты не по возрасту, мальчик. Но помимо этого еще и чуткий. Чувствуешь, когда именно нужно действовать.

Барвэлл вскочил с трупа и бросился к шкафу. Он хватал с полки бумаги, бегло оглядывал, и, когда не удовлетворялся результатом, с раздражением сминал и бросал на пол. Одна из бумажек упала рядом со мной. Я поднял ее, и вчитался. Кроме как «мутным» отчетом Заклинателей Древа (это я понял по небольшой чернильной печати в правом нижнем углу) это назвать нельзя. Куча непонятных терминов и карта, напоминавшая карту электромагнитных полей, которую я пару раз видел в кино. Область Цивсау находилась в центре кляксы густого красного цвета. Тревожное зрелище. Будто бы под лагерем вот-вот должен был низвергнуться огромный вулкан.

«Просим вас обратить внимание, что степень концентрации когерентных колебаний волн айцура в области Цивсау значительно возросла, и связана с интенсивностью работы печей и чрезмерным применением ангельского света. Численности в колебательных и волновых процессах циклически изменяются, но все же рост векторных диаграмм сообщает об эскалации избытка айцура в пространстве….»

Околесица. Нахмурившись, я смял листок и отбросил его. Вроде волшебники, а пишут хуже ученых-сухарей. Из отчета мне удалось понять только одну фразу: «Просим вас обратить внимание». Не мог назвать себя глупым, но, увы, ума мне не хватало.

Заклинатели Древа — та еще секта. Абсолютно сумасшедшие ангелы, двинутые на Древе Греха и его взаимодействии с миром. Они были обособлены и могущественны. Им хватило ресурсов, чтобы построить себе громадный белый замок на отвесе гигантской скалы. Такое трудно представить.

Даже младшие братья Алландела не могли похвастаться такой роскошью.

Заклинателей Древа никто не понимал. По тем же причинам, из-за которых научный отчет являлся для меня китайской каллиграфией. Но им надо отдать должное. Ангелы обязаны Заклинателям Древа всем, чего добились. Именно Заклинатели прислушивались к каждому шороху в коре Древа Греха, а потом волшебным образом составляли невероятные музыкальные партии, способные высушить море или затопить Антерру, где раньше магии не было. Само же Древо Греха они спустили с Небес, насколько я знал, и до этого оно было белого цвета. Только в мире Антерры оно стало Древом Греха. Еще они придумали название для захваченного мира — Антерра (старое название давно забыли, я никогда его не слышал). Производное от латинской фразы «terra de angelis», что переводится как «земля ангелов».