«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в. - [35]

. Примечательно, что позднее Иван писал бию, что дал однозначное указание Ржевскому, чтобы тот ждал Исмаила, если потребуется, даже и до самой зимы, что потом предпринять совместные действия против хана²⁷².

Однако, несмотря на все обещания, на все уступки и выполнение Иваном всех требований Исмаила, реального участия в наступлении на Крым ногаев русский царь так и не дождался. Ржевский напрасно прождал биевых мурз и не смог воспрепятствовать выходу татарских отрядов из-за перекопских укреплений в Поле и их набегам на «государеву украйну». Во всяком случае, полное молчание русских источников о том, как действовали в этом году черниговский наместник и его люди, явно свидетельствует в пользу того, что немногочисленный отряд Матвея Ржевского каких-либо успехов на этот раз не добился.

Из разрозненных упоминаний в летописях и дипломатической переписке можно заключить также, что и в 1561 г. русские отряды продолжали оставаться в низовьях Дона и Днепра. Во всяком случае, в апреле 1561 г. Иван сообщал Исмаилу и его мурзам, что он отдал приказ казакам на Дону беспокоить набегами улусы врага бия Гази-мурзы, а в низовья Днепра посланы опять же казаки «Крыма воевати»²⁷³. Был ли во главе этих казаков Ржевский – увы, неизвестно. Судя по всему, к этому времени Иван уже основательно охладел к идее продолжения войны с Крымом до победного конца и теперь его она, война, интересовала только как способ отвлечь внимание Девлет-Гирея от северного направления и от вмешательства в русско-литовские и русско-ливонские отношения. Во всяком случае, русское военное присутствие в низовьях Дона и Днепра постепенно стало сворачиваться, а в 1562 г. был срыт Псельский городок. Внимание Ивана Грозного переключается на запад, где началась очередная русско-литовская война, а планы покорения Крыма были отставлены.

Сам Матвей Ржевский тем временем оставался попреж нему в Чернигове. Так, в декабре 1559 г. Иван Грозный отправил послание Сигизмунду II, в котором писал, что его наместник в Чернигове Дьяк Ржевский прислал к нему грамоту с описанием бесчинств, что учиняют литовские люди на русско-литовском пограничье (и, надо полагать, приложил к ней «обидный список», подобный тому, что был составлен полоцким воеводой князем А.И. Ногтевым-Суздальским в аналогичном случае в 1571 г.)²⁷⁴.

Наместничество в Чернигове, пограничном городе, было делом хлопотным и беспокойным, требовавшим от служилого человека, поставленного блюсти здесь государев интерес, решительности, энергичности, бдительности, определенных дипломатических талантов – да мало ли каких еще знаний, умений и навыков, нужных пограничному воеводе. Надо полагать, что Матвей Ржевский успешно справлялся со своими обязанностями и царь не видел необходимости сменять его на протяжении нескольких лет. Во всяком случае, в 7070 (1561/62) г., с началом новой русско-литовской войны, он оставался в Чернигове «для осаднаго дела»²⁷⁵. И снова для того, чтобы представить себе обязанности Ржевского как осадного головы, обратимся к грамотам с наказами получившим аналогичное назначение служилым людям. Так, в апреле 1560 г. Я.Н. Измайлов был извещен царским указом, что к нему направляется назначенный осадным головой Г.П. Денисьев и последний должен «быти и жити в Переславле в осадных головах и стенной приказ, и наряд городовой, и пушки, и пищали, зелья и ядра, и всякий городовой наряд, и пушкорей, и писщалников ведать…»²⁷⁶. Надо полагать, что Иван Грозный не случайно оставил Ржевского в Чернигове тогда, когда сам он собирался с большей частью своего войска в поход на Полоцк. Наш герой как опытный пограничный воевода, и к тому же проведший несколько лет на должности черниговского наместника, был прекрасно осведомлен о ситуации, складывавшейся в этом регионе, и кому, как не ему должно было оставаться здесь, прикрывая это направление на случай каких-либо враждебных действий как со стороны литовцев, так и татар.

О том, как развивалась карьера Матвея Ржевского в 60–70-х гг., сведений сохранилось немного. Был ли он на первых порах по-прежнему наместником в Чернигове или каком другом городе – неясно. Во всяком случае, 14 сентября 1564 г. в Чернигов был назначен на «годование» пребывавший до того в Мценске Ф. Нагой²⁷⁷. Что же до Матвея Ржевского, то можно лишь с уверенностью предположить, что в апреле 1563-го и в марте следующего года он находился в Москве. Дело в том, что 20 апреля 1563 г. и 8 марта 1564 г. датируются поручные записи по князю А.И. Воротынскому и боярину И.В. Шереметеву Большому, и среди прочих поручителей присутствует и наш герой. Кстати, из этих грамот следует, что к тому времени он был весьма зажиточным служилым человеком – в обоих случаях он ручался 200 руб. – сумма, что и говорить, немалая, практически недоступная сыну боярскому средней руки²⁷⁸.

Примечателен и еще один факт, косвенно свидетельствующий о месте Ржевского в служилой иерархии того времени, – в первом случае из 102 князей и детей боярских, поручившихся за князя Воротынского, его фамилия стоит на 45-м месте, а во втором из восьмидесяти четырех – на 38-м месте