Ценные бумаги. Одержимые джиннами - [17]

Аркадий, ученик Мирзабая: Помните, я писал, что моей целью не может быть реабилитация дорогих для меня людей, т. к. это не нужно — никто в парламент не баллотируется? Реабилитация нужна, когда человек сидит в тюрьме, и есть возможность облегчить его участь. Или когда его считают предателем, а он был наш разведчик. Или был «враг народа», а должен быть «репрессированный». А так, когда все отбыли наказание, которое могло быть другим, будь признанная идеология преступления другой, и живут обычной жизнью, реабилитация, сами видите, не нужна. Нужно что-то, что могло бы заинтересовать моих друзей допустить прессу в неформальный, закрытый круг людей, не заинтересованных в популярности.

Димамишенин: Я объяснил предельно ясно, что речь не идет ни о какой-то примитивной реабилитации вас или популярности. Речь идет только о возможности дать альтернативную информацию и, растиражировав определенное мнение, посеять семена, которые, возможно, дадут всходы скорее, чем любая другая деятельность. Если будут еще вопросы — я готов ответить.

Аркадий, ученик Мирзабая: Можем считать, что ответ уже не требуется? Я все сказал Дмитрий. У меня нет к Вам вопросов. Есть только пожелания успехов в том, что Вы замыслили. Если есть еще вопросы — задавайте. Но в споре не рождается истина, а только драка. Моей жене Берте очень нравится наше общение. Говорит, что приятно вспоминать то время, а мы с Вами помогаем этому. Прекрасное было время. Вот и сейчас лето. Работа, сад-огород. Сами понимаете. На праздники ездил к друзьям насчет фильма, фотографий и встречи с вами. Настроение у всех такое, что нет смысла искать ничего для Вас и общаться с Вами, так как это ничего не изменит. Да и встречаться пока никто не хочет. Веры нет. Мне бы хотелось прояснить вот какой вопрос — какая цель всего того, что Вы делаете, что планируете делать?

Димамишенин: Данная работа мне просто интересна. Мне хочется разбираться в вопросах, которые я знал с детства и которые являлись для меня незыблемыми. Одна моя знакомая, поэтесса Алина Витухновская (которая провела достаточно времени за решеткой, будучи совсем юной девушкой) сказала в интервью мне: Дима, то что не тиражируется, того не существует. Тираж — аналог бессмертия.

Аркадий, ученик Мирзабая: Благодарен Вам за возможность обсудить свои соображения. В Вашем лице, считаю, нашел человека достаточно свободного и критичного, который может понять, пусть только понять, аргументы свидетелей защиты по делу Борубаева.

Вместо заключения

или фрагмент из последнего разговора с Аркадием, учеником Мирзабая. За кадром

«ОНИ НЕ МОНСТРЫ?»

Димамишенин: Салют, Аркадий!

Аркадий, ученик Мирзабая: Здравствуйте, Дмитрий! Рад с Вами встретится вновь!

Димамишенин: Аналогично! Наше интервью выйдет в журнале «ОМ».

Аркадий, ученик Мирзабая: Поздравляю Вас! Приятно узнать, что Ваши планы получили возможность исполниться! Да, действительно интересно. Глянцевые журналы для меня всегда были «продуктом Объединенной Прессы» из книги «Гибель 31-го отдела», не помню, кто написал. Посмотрели и прочитали Ваш материал в прошлогоднем «Оме» о порно. Нам нравится Ваш стиль. Мы с женой тяготеем к эротике. Ричардсон выглядит веселым. Нам понравилась фотография «Могутин занимается сексом с женой фотографа Терри Ричардсона Ники». Ну, это совсем не порно.

Димамишенин: Признаться, не удивлен, что вам понравилось мое творчество.

Аркадий, ученик Мирзабая: Уважаемый, Дмитрий! Какую статью Вы пишете? Чтоб была статья о «нас», мне такая идея нравится. Мог бы, сам бы написал. Но эту пишите Вы. Какова цель Вашей статьи? В каком свете будет представлена эта история? В смысле об этой истории. Впервые прозвучала идея что-то зафиксировать. Не мой вид деятельности, но идея красивая. Прочитали с женой Ваши статьи. Единодушно решили, что чтобы писать в таком стиле, нужно не иметь многих проблем, чего Вам и желаем на будущее. Нам с женой понравилось то, что Вы пишете. И как Вы пишете. Пусть это фрагмент. Главное не то, что написано, а в какой манере написано. Возможность не беспокоится по поводу проблем мелких — возможность редкая. Не думаем, что у Вас их нет. У всех они, конечно, есть. Но Вами написанное отражает общее впечатление от того, что происходит и как происходит. Если можно себе такое позволить — уже хорошо.

Димамишенин: Эссе, которое понравилось вам, «Советское кино», олицетворяет официальную версию. Оно было написано в 90-х гг., когда я даже не знал имен Абая и Мирзабая. По каким-то воспоминаниям, про передачу о паре шарлатанов-экстрасенсов. Это мое эссе является библией для большинства сторонников этой версии. Его читали люди, знавшие Талгата, и говорили, что лучше и правдивее и написать нельзя. Думаю, для них будет крайне странным узнать, что такой человек, как я, стал проводником совершенно иного взгляда. Но что странного в подростковом любопытстве? Удивляет пассивность ваших друзей, не пожелавших принять участие в подготовке этого материала. Как это сделали Вы.

Аркадий, ученик Мирзабая: Не первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией. Люди ковра не поняли людей кулака. Дмитрий, Вы действительно не представляете себе причин, почему мои друзья отказывались Вам помочь? Давайте допустим, что это так, и проясним слегка.