Цена жизни - [3]

Они подошли к пруду, сели в лодку. Сальвадор снял куртку, засучил рукава. Девушка коснулась руками воды, прикрыла глаза. Сальвадор принялся грести, тихо насвистывая. Потом он отложил весла, обнял девушку за колени. Она открыла глаза, поправила юбку. Они вернулись к пристани, и она сказала, что ей пора идти домой обедать. Они условились встретиться на следующий день в одиннадцать, когда закрывается касса кинотеатра.

Он вошел в «Кико'с» и принялся искать среди столиков из металлических трубок и пластика своих друзей. В глубине зала он увидел слепого Макарио и направился к нему. Макарио попросил его бросить монету в музыкальный автомат. Вскоре пришел Альфредо. Они все заказали себе цыпленка с юккой и пива и слушали песню, в которой говорилось следующее: «Ты такая неблагодарная, ушла и оставила меня, конечно же, ради другого, более красивого, чем я». Они, как обычно, принялись вспоминать свои юные годы и, конечно, Росу и Ремедиос, самых красивых девушек в округе. Макарио поддел их, и Альфредо сказал, что теперешние мальчишки такие задиристые: ходят с ножами и все такое. Вот они были совсем другими. Если говорить по правде, они были немного наивны. Он вспомнил, как однажды шайка Поли вызвала их сыграть в футбол только затем, чтобы перебить им коленки. Все закончилось рукопашной схваткой на пустыре возле улицы Мирто. Макарио удачно сыграл в бейсболе, и дружки Поли застыли от удивления, когда они увидели, как он ударил битой. Макарио сказал, что с тех пор все признали его за своего, а Сальвадор высказал предположение, что признали главным образом потому, что он умел гримасничать — вращать глазами и двигать ушами — и все помирали от смеха. Тут Макарио заметил, что если кто и помирал от смеха, так это он. Отец сказал, когда ему было всего лет десять, что он может не беспокоиться, ему никогда не придется трудиться, что дела на мыловаренном заводе, который принадлежал отцу, идут хорошо, тогда Макарио решил заняться своим физическим развитием, чтобы суметь защитить себя. Он сказал, что радио было его настоящей школой, что там он заимствовал все свои шутки и прибаутки. Потом они вспомнили своего приятеля Раймундо, помолчали немного, заказали еще пива, Сальвадор посмотрел на улицу и сказал, что вечером они вместе возвращались домой с экзаменов и Раймундо просил его объяснить как следует алгебраические премудрости. Потом, перед тем как попрощаться, они остановились ненадолго на углу улиц Сульиван и Амон Гусман, и Раймундо сказал: «Знаешь, мне так страшно идти через этот Квартал. Здесь как будто кончается наш район. За ним я уже не знаю, что происходит. Ты мой приятель, поэтому я тебе признаюсь. Честное слово, мне так страшно идти через этот квартал».

Альфредо вспомнил, что, когда он окончил школу, родители подарили ему старый автомобиль, и друзья всей компанией решили отпраздновать это событие. Они побывали во многих дешевых кабаре города и были уже порядком навеселе. Раймундо сказал, что Альфредо не умеет как следует управлять машиной, и стал настойчиво требовать, чтобы Альфредо отдал ему руль, и машина опрокинулась на улице Реформы, Раймундо сказал, что хотел выровнять машину, дверца открылась, и он свалился на мостовую и сломал себе шею.

Они расплатились и разошлись.

Он дал после обеда три урока, руки были все испачканы мелом — пришлось рисовать на доске карту Республики. Когда уроки кончились и дети покинули классные помещения, он прошел между рядами парт и сел на последней. С потолка свисала на длинном шнуре одна-единственная лампочка. Он внимательно рассматривал разноцветные линии, которые обозначали горные цепи, тропические водопады, пустыни, плоскогорья. Он никогда не был хорошим художником: Юкатан получился чересчур большим, Нижняя Калифорния — чересчур маленькой. В классе пахло опилками и кожаными ранцами. В дверях показался учитель пятого класса Кристобаль.

— Как дела? — спросил он.

Сальвадор подошел к доске и стер мокрой тряпкой карту. Кристобаль достал пачку сигарет, и они закурили. Пол скрипел под ними, пока они убирали кусочки мела в ящик. Потом они сели в ожидании, вскоре вошли другие учителя, потом директор.

Директор сел на стул, стоявший на возвышении, а остальные — за ученические парты. Директор оглядел всех своими черными глазами, учителя посмотрели на него — у всех лица были смуглые, на всех были синие рубашки и темно-лиловые галстуки. Директор сказал, что никто из них не умирает с голоду, что у всех есть работа. Учителя пришли в бешенство. Один сказал, что после двух смен работы он продает билеты, другая учительница сказала, что она по вечерам работает в «Санта-Мария-ла-Редонда», другой учитель сказал, что у него есть газета, выпускаемая на сбережения, и что он пришел только из солидарности. Дуран сказал им, что они потеряют стаж, пенсии и даже свои места, и просил их не рисковать. Все встали и вышли, Сальвадор увидел, что времени уже половина седьмого, выбежал на улицу и, быстро лавируя между машинами, сел в первую попавшуюся.

Он вышел у Сокало и направился к конторе Ольмедо. Торибио сказал, что ему придется немного подождать, так как ему дадут машину в семь часов. Прислонившись к стенке диспетчерской и развернув карту города Мехико, Сальвадор принялся внимательно изучать ее, потом свернул и стал просматривать тетради по арифметике.