Цена тайны - [16]

Финн рассмеялся:

— Ничего страшного. И — нет, предложение не из этой категории. Погреб там, дальше. — Он взял Тамсин за руку.

Его теплая ладонь сжала ее пальцы, и от этого прикосновения все ее чувства обострились. Они спустились по небольшой лестнице и прошли по короткому коридору.

— Погреб вырыт внутри холма, — сообщил Финн, когда они спустились еще на пару ступенек и остановились перед низкой дверью. — Так проще контролировать нужную температуру.

Он открыл дверь, и Тамсин вздохнула от удивления, понимая, какое богатство предстало ее взору.

— Впечатляет, — сказала она, проводя пальцами по бутылкам. — Итану бы понравилось.

— Итану? — Финн вскинул брови.

— Моему брату. Он главный винодел в «Мастерс».

— Может, он когда-нибудь приедет сюда, — спокойно предположил Финн, беря две бутылки. — Как насчет пино гри для начала и пино нуар для ужина?

— Звучит неплохо.

Пока Финн открывал белое вино, Тамсин бродила вдоль высоких окон, выходящих на широкий двор.

— У вас внушительный дом, — сказала она, принимая бокал из рук Финна.

— Он большой, но это действительно мой дом, — ответил Финн и, открыв дверь, вывел ее на улицу. — Садитесь. Я сейчас принесу закуски.

Тамсин присела на краешек стула. Вскоре Финн вынес блюдо с мясом, оливками, сыром и овощами.

— Ух ты, все самое лучшее сразу? Вы знаете толк в наслаждениях.

— Один из моих талантов, — улыбаясь, ответил мужчина. — Один… близкий друг моего отца научил меня ценить жизнь во всех ее проявлениях. Это — одно из них.

— Хорошо иметь такого друга.

Финн сделал глоток вина и кивнул:

— Да. Когда мой отец умер, а мать заболела, он приютил меня. Я всегда буду благодарен ему за это. Я перед ним в долгу.

Тамсин чувствовала — этот человек действительно многое сделал для Финна и сильно на него повлиял.

— Сколько вам было?

— Двенадцать.

— Мне очень жаль, — с грустью произнесла Тамсин.

— Это было давно. — Финн сел и какое-то время смотрел перед собой. — Угощайтесь.

— Очень вкусно! — Тамсин взяла кусочек артишока. — У вас здесь очень хорошо.

— Люблю это место. Не представляю, что я смог бы жить где-то еще.

— Раньше я так думала о «Мастерс», — тихо произнесла Тамсин Сейчас она пыталась понять, сможет ли снова почувствовать себя там дома.

— Раньше?

— Времена меняются, — пожав плечами, ответила Тамсин, думая о том, как лгал ей ее отец, позволяя считать, что мать мертва; о том, как поиздевался над ней Трент. — Люди часто оказываются совсем не теми, какими ты их привык считать.

«Да, все гораздо сложнее. Ложь сбила меня с пути. Но, даже не зная правды, я не была счастлива дома, — задумалась Тамсин. — В «Мастерс» я чувствовала себя защищенной, но никогда не ощущала себя по-настоящему живой. Работа не трогала меня, личная жизнь не приносила счастья. Возможно, я переросла необходимость быть защищенной. Мне нужно что-то другое».

— Хотите поговорить об этом?

Тамсин молчала. Хочет ли она? Вряд ли. Зачем портить такой приятный ужин, углубляясь в свои проблемы и сомнения.

— Не очень. Я справлюсь сама.

— Если вдруг понадобится слушатель и крепкое плечо, — Финн похлопал себя по груди, — можете обращаться.

Разговор плавно перетек на общие темы, и вскоре Финн уже рассказывал Тамсин забавные истории о Глэдис, которая работала в администрации еще в его детстве. Казалось, уже тогда она была старой. Возможно, некоторые люди рождаются старыми.

Когда стейки были готовы, Финн предложил перейти в дом, и они устроились за обеденным столом. Он разложил мясо и печеный картофель на тарелки, поставил на стол салат и налил вина.

Когда ужин закончился, уже стемнело. Тамсин медленно допивала вино, думая о том, что ей предстоит дорога домой за рулем.

— Знаете, — она кивнула на сумеречный пейзаж за окном, — эти места напоминают мне прежний «Мастерс». Наш дом до пожара. Оттуда открывался такой же вид на виноградники.

— Для вашей семьи это было испытанием — восстановить все после пожара.

— Да, пожалуй. Наверное, поэтому отец холодно относился к нам. Он погрузился в работу. Они втроем с братом и сестрой буквально жили виноградниками и семейным бизнесом.

«Видимо, у него не было ни минутки на свою жену», — зло подумал Финн.

Ему было всего восемь, когда Лоренцо и Эллен переехали сюда, но он до сих пор помнил, какой хрупкой была Эллен. Но кое-что было нерушимо — ее любовь к детям, которые остались в ее прежней жизни. А теперь перед ним сидела ее дочь, пытающаяся воссоединиться с человеком, для которого этот момент настал слишком поздно.

Финн заставил себя сосредоточиться на гостье.

— А ваша мать? Чем она занималась? — Он с трудом сдерживал свои эмоции.

— Знаете, я едва помню ее. Конечно, что-то всплывает в памяти, но мне было всего три, когда она ушла. Какая женщина способна бросить своих детей?

— У каждой истории всегда две стороны. — Финн взял бокал и сделал большой глоток. Ему хотелось защитить Эллен, но, сделав это, он предал бы Лоренцо.

Тамсин рассмеялась, и смех этот был нерадостным.

— В моем случае сторон гораздо больше. Я росла, зная, что моя мать умерла. Каким же шоком было узнать, что на самом деле она жива.

— Умерла?

Что же произошло? Неужели Джон Мастерс так ненавидел свою жену?