Цена соли - [7]

— Настоящую работу? Где?

— Спектакль в Вилладж. Фил хочет встретиться с нами сегодня вечером. Я расскажу тебе об этом при встрече. Буду примерно через 20 минут. Я как раз уезжаю из школы.

Тереза промчалась три пролета лестницы наверх, к себе в комнату. Звонок застал ее в тот момент, когда она решила освежиться, и теперь мыло засохло на ее лице. Она уставилась на оранжевую губку в раковине.

— Работа! — прошептала она. Такое волшебное слово.

Она переоделась в платье, повесила на шею короткую серебряную цепочку с медальоном святого Христофора, подарок на день рождения от Ричарда, и причесала волосы, смачивая расческу водой. Так они будут выглядеть аккуратнее. Затем она поставила несколько эскизов и картонных макетов прямо в шкаф, откуда могла легко их достать, когда Фил МакЭлрой попросит их показать. «Нет, у меня не так уж много практического опыта», — пришлось бы ей признать, и ее охватила боязнь не справиться. Она даже стажером никогда не работала, за исключением тех двух дней в Монклэр, когда сделала картонные макеты, которыми в итоге и воспользовалась любительская труппа, если это можно было назвать работой. Она прослушала два курса по театральному дизайну в Нью-Йорке и прочла много книг. Она так и слышала, как Фил МакЭлрой — серьезный и очень занятой молодой человек, вероятно, немного раздосадованный, что пришлось наведаться к ней впустую — с сожалением говорит, что вообще-то, она не подходит. «Но в присутствии Ричарда, — подумала Тереза, — это не будет таким уж сокрушительным, как если бы я была одна». С тех пор как они познакомились, Ричард сам уходил или его увольняли по меньшей мере с пяти работ. Потеря и поиски работы беспокоили Ричарда меньше всего. Тереза вспомнила, как месяц назад ее уволили из Пеликан Пресс, и поморщилась. Они даже не удосужились ее уведомить, и единственной причиной увольнения, как она полагала, было то, что ее задание по конкретному исследованию завершилось. Когда она пришла поговорить с мистером Насбаумом, президентом, о том, что ей даже не вручили уведомление об увольнении, он либо не знал, либо притворился, что не знает, что означает это слово.

— Уведо…чего? — равнодушно произнес он, и Тереза развернулась и вылетела из кабинета, боясь разрыдаться на месте. Ричарду было легче — он жил дома, с семьей, поэтому всегда был веселым и добродушным. А еще ему было легче откладывать деньги. Он накопил две тысячи за два года службы во флоте, и еще тысячу за год после списания на берег. А сколько времени понадобится ей, чтобы накопить полторы тысячи долларов, которых стоило членство в Профсоюзе театральных дизайнеров? После почти двух лет в Нью-Йорке у нее было только пятьсот долларов из всей суммы.

— Помолись за меня, — сказала она деревянной фигурке мадонны, стоявшей на книжной полке. Это была единственная красивая вещь в ее квартире — вырезанная из дерева мадонна, купленная ею в первый месяц после приезда в Нью-Йорк. Хотелось бы ей найти для нее в комнате местечко получше, чем эта уродливая книжная полка. Полка смахивала на кучу ящиков из-под фруктов, поставленных друг на друга и выкрашенных в красный цвет. А ей до боли хотелось, чтобы полка была цвета некрашеного дерева, гладкая на ощупь и натертая воском.

Она спустилась в гастроном, купила шесть банок пива и кусочек сыра с плесенью. А когда поднялась в квартиру, вспомнила, что вообще-то собиралась пойти в магазин за мясом к ужину. Они с Ричардом собирались сегодня поужинать вместе. Теперь планы могли измениться, но она не любила отступать от намеченного там, где дело касалось Ричарда. Она уже почти собралась снова сбегать в магазин за мясом, но тут раздался долгий звонок. Ричард. Она нажала кнопку, отпиравшую дверь подъезда.

Ричард взлетел по ступенькам, улыбаясь.

— Фил не звонил?

— Нет, — сказала она.

— Хорошо. Значит, он придет.

— Когда?

— Через несколько минут, думаю. Он, наверное, долго у нас не пробудет.

— Это действительно похоже на настоящую работу?

— Фил говорит, да.

— Ты знаешь, что это за пьеса?

— Я ничего не знаю кроме того, что им нужен кто-то для подготовки декораций, так почему не ты? — Ричард критически ее осмотрел, улыбаясь. — Ты сегодня выглядишь превосходно. Не нервничай, хорошо? Это всего лишь маленькая труппа в Вилладж, и у тебя, возможно, больше таланта, чем у всех остальных вместе взятых.

Она взяла пальто, которое он бросил на стул, и перевесила его в чулан. Под пальто обнаружился рулон бумаги для набросков, который он принес из художественной школы.

— Нарисовал сегодня что-нибудь великое?

— Да так. Это то, над чем я хочу поработать дома, — небрежно ответил он. — Сегодня у нас была рыженькая модель, знаешь, та, что мне нравится.

Терезе хотелось взглянуть на его набросок, но она понимала, что Ричард наверняка не считает его достойным. Несколько его первых работ были хороши, как тот маяк в синих и черных тонах, что висел над ее кроватью, и который он написал, когда еще служил во флоте и только начинал рисовать. А вот люди у него получались куда хуже, и Тереза сомневалась, что когда-нибудь положение улучшится. Колено его коричневых плотных брюк было замазано пылью от угольного карандаша. Под рубашкой в черно-красную клетку на нем была надета футболка, на ногах — мокасины из оленьей кожи, и от этого его большие ступни выглядели как бесформенные медвежьи лапы. «Он больше смахивает на лесоруба или профессионального спортсмена, — подумалось Терезе, — чем на кого-то еще». Ей легче было представить его с топором в руке, чем с кистью художника. Однажды она видела, как он рубил топором дрова во дворе, на заднем дворе своего дома в Бруклине. Если он не докажет своей семье, что делает какие-то успехи в живописи, то этим летом ему, возможно, придется поработать в бизнесе своего отца и переключиться на заправку газовых баллонов, а также открыть филиал в Лонг-Айленде, чего и добивался от него отец.