Цена счастья - [24]

Взгляды мужчин скрестились.

— В конце концов, ведь я же его учитель! — решил поставить точки над «i» Поль. — К тому же твой стиль, дорогой мой, слишком жесток для начинающего.

Итак, Поль снова спас моего сына от легкомыслия Фарамона. Но почему? Что его побуждало к этому?..

У Майкла округлились глаза.

— Как? Теперь катание на лыжах будет для меня одним из уроков?

— Ну да, — подтвердил Поль. — А потом добавятся еще коньки и санный спорт. Настоящий д'Эшогет должен уметь все.

— А знаете, — несколько выспренно произнес Майкл, — вначале я боялся, что мне тут не понравится. Но теперь я изменил свое мнение. Думаю, мне здесь будет очень хорошо.

Оба молодых человека улыбнулись друг другу с чувством той мужской солидарности, которая не требует никаких слов. А я почувствовала себя окончательно исключенной из этого союза.

Проблема была, конечно, существенно глубже. Мальчику так не хватало отца — заботливого, с твердым характером, мужественного. Такого, каким был Алан, каким мог бы стать Брайан! Или по крайней мере Фарамон... Но почему его наставником становится Поль, этот убийца? Мне совсем не хотелось этого. Я задумалась, почему бы мне прямо не попросить Брайана взять на себя спортивное воспитание моего сына? В конце концов ведь именно он опекун Майкла.

Я как раз поднялась, намереваясь выйти из гостиной, вслед за Майклом и Фарамоном, когда Поль взял меня за руку и заставил снова сесть. В течение нескольких мгновений он молчал. Его лицо было так печально, что я была готова почти что пожалеть его. Но вспомнив, кто он такой, я поборола в себе эту жалость, мимолетное сочувствие исчезло без следа.

— Вы относитесь к тем людям, Леонора, у которых все написано на лице — о чем вы думаете и что вас гнетет. И мне хотелось бы, чтобы вы поняли — я не собираюсь причинять зла ни вашему сыну, ни вам. Более того, я готов пожертвовать своей жизнью, дабы уберечь от опасностей жену и сына Алана!

Я не знала, что мне ответить на это, и лишь холодно смотрела на него. Неужели он ожидал, что после угроз, которые мне пришлось выслушать от него вчера, я смогу поверить в его добрые намерения? Неужели он считал меня такой дурой?

Он отпустил мою руку и печально продолжил:

— Да и имею ли я право обижаться на то, что вы не верите мне? К сожалению, у меня нет никакой возможности доказать вам искренность и чистоту моих намерений... — он нервно облизал губы, после чего продолжил: — Но я прошу вас по крайней мере выслушать меня. Надеюсь, позже, когда вы узнаете всю правду, вы поймете меня. То, что произошло вчера на вокзале — я не имею к этому ни малейшего отношения. Я действительно был там — но совсем по другой причине. Я хотел отговорить людей от их намерений. И когда мне это не удалось, я вынужден был бежать. Что же мне еще оставалось? Не мог же я предать своих друзей!

— Но теперь они сидят из-за вас в тюрьме.

Он вздохнул.

— В какой-то степени вы правы, да. Но имейте в виду — они там по крайней мере в безопасности.

— Что вы хотите этим сказать?

— Именно это я не могу вам разъяснить. Но я очень прошу вас, Леонора, быть крайне осторожной. Здесь, в этом замке, вам грозит опасность. Но — не с моей стороны. Даже если вы уверены в обратном. И запомните — никогда не выходите из замка одна. Да и в самом замке вам следует быть весьма осмотрительной. Опасайтесь не только находящихся тут людей, но также и самого этого строения.

Наверное, я бы рассмеялась, не будь у меня так до слез отвратительно на душе. Мне казалось, что этот человек в состоянии в любой момент открыть нож, чтобы убить меня.

9

Мои приключения на башне не остались без последствий. На следующее утро я проснулась с сильнейшей простудой, и последующие дни должна была провести в своей комнате под присмотром мадам Маршан. Среди обслуживающего персонала она была единственной, кто откровенно платил мне благожелательностью за мое доброе отношение. Не знаю, объяснялось ли это ее личным расположением ко мне, или же тем, что я была матерью Майкла, но факт остается фактом — я была ей симпатична.

Брайан предложил вызвать из деревни доктора Бенуа. Однако единственным последствием этого предложения был презрительный взгляд его старой матушки. Еще бы — приглашать доктора из-за таких мелочей! Однако уже одно то, что я оказалась слишком изнеженной для здешнего непривычно прохладного воздуха, было достаточно неприятно для меня. И в этом я была полностью солидарна с нею. Я была весьма раздосадована, что заболела от столь смехотворной причины и очень обрадовалась, когда появилась мадам Маршан со всевозможными лечебными отварами, приготовленными по собственной рецептуре. Многие из них имели отвратительный вкус, но я все выпила. Причем выпила не потому, что верила в целебное действие снадобья, а скорее из благодарности.

Мне не потребовалось особых усилий, чтобы заставить ее разговориться. Она рассказывала о детстве Алана, о д'Эшогетах и о той уединенной жизни, которую они тут вели.

Сама она родилась и выросла в Сан-Дегарре. Все ее истории о д'Эшогетах звучали очень доверительно, но как только я начинала проявлять любопытство, они сразу же прерывались. Вне всякого сомнения, мадам Маршан считала себя обязанной оставаться лояльной в первую очередь по отношению к д'Эшогетам.