Цена счастья - [20]

Да! Ну и медовый месяц!

Бедный Барнаби… Бедная Эмма…

Перед самым обедом, когда объявились запропастившиеся мужчины, раздался телефонный звонок. Барнаби поговорил несколько минут, заслонил трубку ладонью и сообщил новость.

— Это мисс Джеймс из лондонского агентства по найму. Она посылает нам молодую женщину, Которая прибудет послеобеденным поездом. — Он выглядел довольным. — Я же говорил вам, что, как только появится гувернантка, все уляжется само собой.

Раздался легкий стук: это Дадли уронил свою трубку. Он нагнулся, чтобы ее поднять. Его лицо покраснело.

— Надеюсь, старина, что к нам едет не вторая Сильвия…

— Можешь не беспокоиться, брат. Я дал мисс Джеймс четкие указания. — Дальнейшие слова Барнаби проговорил уже в трубку: — Как она выглядит, мисс Джеймс? Да… да… Ну и отлично. Очень мило с вашей стороны. Луиза… как? Пиннер. Хорошо. Мы встретим ее на станции. Да, уверяю вас, судя по вашему описанию, это как раз то, что требуется. Благодарю вас от всего сердца. До свиданья.

Барнаби повесил трубку. Он улыбался. У него было шаловливо-ребяческое настроение. В этом состоянии муж нравился Эмме, хотя и по-прежнему не вызывал у нее особого доверия.

— То, что я сейчас скажу, принесет тебе облегчение, Дадли. — Мисс Луиза Пиннер, девица двадцати восьми лет, не блещет красотой, благоразумная. Обожает деревню и детей. Мечтает о длительных прогулках под дождем и любит комнаты с камином, в котором потрескивают дрова. Из музыкальных инструментов предпочитает фисгармонию…

— Барнаби! — Эмма пыталась унять буйную фантазию мужа, но не выдержала и рассмеялась.

— Не понимаю, какое мне до всего этого дело, — смутился Дадли. — Женщины меня не интересуют.

— Но она будет жить в одном доме с тобой. — Теперь Барнаби был серьезен. — Наш привычный быт осложнится, если она будет вести себя легкомысленно. Но я уверен, что этого не произойдет. Мисс Джеймс сообщила мне, что девица посвятила всю свою неотразимую любовь маленькой собачке по имени Скромница.

— Повторяю, что это не мое дело, — прорычал Дадли и вышел из комнаты.

— Бедный старый Дадли. Сильвия и в самом деле его допекла. Бывают женщины, которые холостяков воспринимают как свою добычу.

— Ты хочешь сказать, что она преследовала Дадли?

— Он три недели бегал от нее. Потом сбежала она, то ли от обиды, то ли от тоски, а может быть, в приступе гнева. А ты что подумала, дорогая?

— У меня совсем другая версия, — лукаво сказала Эмма, разрешив Барнаби себя поцеловать. Затем вернулась к прерванной беседе: — Дорогой, в прошлое Рождество ты ведь тоже был вожделенным для одиноких женщин холостяком, не так ли?

— Только еще более неприступным, чем Дадли.

— Мне трудно в это поверить. — Эмма снова разрешила Барнаби поцеловать себя и прошептала: — Как странно.

— Что?

— То, что мир становится устойчивее, когда ты меня целуешь.

— А до этого он колебался?

— Немного.

— Не тревожься, родная. Мисс Луиза Пиннер развяжет нам руки. Через несколько дней, когда она освоится, мы поедем в Испанию.

— И покинем Дадли на произвол судьбы?

— Старый броненосец. Пускай он укрывается под своим воображаемым панцирем.

— Но почему он так любит этот мифический панцирь?

— А Господь знает. Так уж он создан.

— Попробую-ка я поощрить мисс Пиннер к тому, чтобы она вытащила нашего затворника на свет божий.

Брови Барнаби удивленно приподнялись.

— Ты коварная маленькая интриганка.

— А почему бы и нет? Ведь надо же чем-то заняться в дождливую погоду.

— Можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее.

— Для нас да, а как быть с Дадли? Я думаю, что в глубине души он страдает от одиночества. Мы с Луизой рискнем перевоспитать его.

— Не пренебрегай своим мужем.

— Что за беда! Ты всегда можешь найти какую-нибудь очередную Сильвию. И если не хочешь, чтобы я прожужжала тебе все уши расспросами о беглянке, ты должен заставить Ангелину прекратить сочинять басни о Сильвии.

* * *

Услышав телефон, дети подумали, что наконец-то звонит их мать. Это показалось истосковавшейся Дине, но было ясно, что и Мегги, скрываясь под маской скептицизма, тоже лелеет надежду увидеть мать живой и невредимой. Они ворвались в столовую, неряшливо одетые, с растрепанными волосами, спрашивая взрослых почти сквозь слезы:

— Когда она к нам вернется? Сегодня?

— Сегодня приезжает мисс Пиннер, в этом я уверен, — заявил отец.

— Не мама? Это была не мама?

По щекам Дины потекли слезы, но глаза Мегги метали молнии.

— Перестаньте ныть, — пригрозил Барнаби, но тут же переменил тон. — Ах, вы подумали, что по телефону… Извините, малышки, но это была всего лишь новая гувернантка. Очень милая особа по имени мисс Пиннер.

— Плевать мы хотели на ее дурацкое имя, — вспылила Мегги; она стояла в воинственной позе, черные глаза девочки яростно пылали.

— Мегги!

— Правда, нам плевать, Дина? Мы будем обращаться с ней еще хуже, чем с Сильвией. Мы будем ее щипать, подбрасывать ей в постель всякую гадость, мы отравим ей чай и наконец убьем ее.

Услышав страшные угрозы из уст сестры, Дина в ужасе замерла. Слезы словно застыли на ее бледных щечках.

— Мегги, отправляйся в свою комнату!

Эмма впервые видела Барнаби таким разгневанным; его темные брови вытянулись в прямую линию, ноздри раздулись.