– Здравия желаю, господин капитан!
– Гром?! А я-то, думаю, что голос в наушниках мне знаком. Потери есть?
– Шестеро ранены, убитых нет.
– Доложи о положении дел, только коротко.
– Около двадцати четвероруких забаррикадировались в рубке управления. Взрывать дверь нам запретили, командиру они живыми нужны. Навредить они нам уже ничем не могут, доступ к основным системам корабля мы им заблокировали. Попытка вступить с ними в переговоры ни к чему не привела, молчат, чтоб их! – Гром снял с шеи прибор автоматического переводчика, и протянул мне. Покрутив прибор в руках, вернул его обратно сержанту. Язык катари я знал, сейчас пришло время проверить своё умение на нём говорить.
– Попробую без этого устройства обойтись. К двери подойти, чтобы поговорить с ними, можно или они отстреливаются?
– Да, можно, но не слишком близко подходите, иначе электрический разряд можно получить. Вообще-то они там тихо сидят, думаю, помощи ждут.
– Гром, если я через двадцать минут из рубки не выйду, уходите отсюда под защиту нашего крейсера. Зачем, потом сам поймёшь, приказ понятен?
– Так точно, господин капитан!
Адэру я тоже отправил короткое сообщение, чтобы он своими не обдуманными действиями случайно не сорвал операцию по захвату команды катарианского корабля.
Дверь, ведущая в рубку управления, была бронированная, и вскрыть её без серьёзных повреждений для корабля точно не получилось бы. Баррикада только одной этой дверью не ограничивалась, при подходе к ней ближе, чем на три метра, откуда-то из потолка вылетал электрический разряд, проще говоря, молния. Два наших десантника от этой молнии как раз и пострадали, хорошо, что живы остались.
Остановившись приблизительно в трёх метрах от двери, громко сказал на их языке, что пришёл поговорить. Первые слова получились не очень разборчивые, мой язык и гортань ещё не привыкли к новым звукам. Через несколько секунд, я повторил сказанное уже более разборчиво, ещё и положил свой пистолет на пол, чтобы они его видели, после чего стал ждать ответа. Ножи решил оставить, вдруг это статусное оружие, да и пригодиться могут, если что-то пойдёт не так. Простоял минуты три, уже стал думать о том, что переговорщик из меня не получился. Только собрался поднять пистолет и уйти, дверь, тихо шипя, приоткрылась, ровно на столько, чтобы я смог войти, причём боком. Второго приглашения ждать не стал, решил войти и поговорить.
Как только вошёл, дверь сразу же закрылась, и я остался один против восемнадцати четырёхруких, рогатых и серых как мыши катарианцев. Руки сами по себе дёрнулись к рукоятям ножей, но я успел изменить их направление и поднял, показав, что не вооружён.
– Я пришёл всего лишь поговорить – слова чужого языка на этот раз прозвучали из моих уст вполне разборчиво, я бы сказал, что даже без акцента, если судить по вытянутым от удивления лицам катари. Восемнадцать пар глаз изучали меня долгих две минуты, после чего ко мне подошёл один из них.
– Ты очень хорошо говоришь на нашем языке. На твоём поясе я вижу сразу два «Ноэве», где ты их взял?
– Мне их подарили.
– Ты настолько хороший воин, что получил в подарок сразу два?
– Хочешь проверить или мы всё-таки поговорим? – мне пришлось сменить тему, иначе разговор мог привести к совсем не желательным последствиям. Под прицелом десятка стволов, стоять было не уютно, я бы даже сказал страшно, и крайне опасно. Одно неверно сказанное слово или жест, и меня прихлопнут, даже не спросив, как зовут.
– Хорошо, говори – катарианец сложил обе пары рук на груди, и приготовился выслушать.
– Я предлагаю вам сдаться, это единственный шанс сохранить ваши жизни.
– Сдаться??? Вам??? Человекам??? Ты оказывается, в самом деле, очень хороший воин, если отважился нам это предложить. Мы не можем этого сделать, сильный никогда не склонит голову перед слабым – катарианцы рассержено загомонили, поддерживая своего командира. Послышались предложения пристрелить наглого человека, и отобрать у меня ножи. Я не ошибся, предположив, что они не обычное оружие, «Ноэве» в переводе означало – оружие чести, и купить их было не возможно, ими награждали за храбрость как орденом.
– Не хотите, как хотите, я настаивать не буду, через полчаса ваш корабль взорвут вместе с вами. Мной тоже могут пожертвовать, один пилот истребителя это не такая большая потеря, даже не заметят – я, честно говоря, не знал, как поступит командир, если меня оставят в рубке управления как заложника. Находясь с другой стороны двери, был уверен, что в случае чего, мне придут на помощь десантники, сейчас же, у меня начинали дрожать колени от страха. Надо было что-то делать, и я стал убедительно врать. – Сдаться, это ещё не означает проиграть или перейти на сторону врага. К тому же, есть несколько вариантов вернуться к своим, например обмен – вариант, по моему мнению, был так себе, но катарианцы задумались. Заметив это, я стал развивать тему, приводя кучу всевозможных вариантов обмена военнопленными.
Время шло, а они всё ещё думали. Металлический скрежет и два лёгких толчка в корпус корабля, заставили катарианцев насторожиться.
– Соглашайтесь, пока ещё есть время, абордажная команда покинула ваш корабль, а это означает, что через десять минут этот красавец – я показал на корабль, – будет уничтожен. Я, разумеется, тоже погибну вместе с вами, а мне этого не очень хочется, думаю, что и вам тоже этого не хочется.
