Цена рассвета - [7]

Шкаф — настежь, все содержимое — наружу. Девушка не знала, что нужно взять с собой, а потому напихала в рюкзак то, что в голову взбрело. Пара платьев, белье, юбка, спортивный костюм, косметика, плеер, сменные кубики для него, аккумуляторы, записная книжка. Что еще? Да ничего, пожалуй — и это добро еле-еле влезло в рюкзак. Его на одно плечо, еще не хватало носить рюкзак, просунув обе руки в лямки, это пусть Арья, спортсменка и отличница физподготовки, так ходит. На другое плечо — планшет с рисунками, ее билет в будущее. И прочь, прочь из ненавистной родительской квартиры…

Ее ухода никто не заметил, мать с отцом продолжали перечитывать письмо и обсуждать прекрасное будущее гордости семьи. Аларья летела по улице, то и дело загребая краем планшета по пластику дорожного покрытия. Навстречу ей попадались прохожие, почти все — знакомые, если не коллеги родителей, то узнаваемые хотя бы в лицо.

Вот пани Аритома, про которую ходили слухи, что она дочь пленного синринца. Врали, разумеется. Среди вольнинцев тоже встречались такие фамилии. В конце концов все были потомками обитателей одной планеты. Это потом уже части колонистов что-то ударило в голову (Аларья подозревала, что моча и никак иначе), и они отселились с Вольны на Синрин. Их не слишком-то удерживали: буржуазный выродок с планеты — всем легче, но синринцы ухитрились не только выжить на своей заснеженной планетенке, так еще и развить промышленность, расплодиться с удивительной скоростью и развязать войну против вольнинцев. Аритому Аларья ненавидела — та вела уроки танцев, отличалась прескверным нравом и обожала говорить гадости. Сколько раз тонкая трость гуляла по спине Аларьи — считать не пересчитать. Девушка презрительно фыркнула и отвернулась, демонстративно «забыв» поздороваться.

А вот бывшая одноклассница Мирка, веселая разбитная девчонка, одна из немногих, симпатизировавших Аларье. Между ними до такой степени не было ничего общего, что еще год — и девушки стали бы подругами. Хотя бы на почве совместной нелюбви к Арье, которая когда-то увела у Мирки кавалера. Впрочем, когда Арья наконец-то отбыла в училище, кавалер вернулся, и теперь, пока бывшие одноклассницы с сумками ходили в школу, Мирка с коляской прогуливала годовалого сына.

Пан Димитров, воспитатель в детском саду, его Аларья помнила с малолетства. Веселый дядька, добрый и понимающий — недаром из всей группы сразу выделил ее, определил несомненный талант художника и посоветовал родителям отдать в художественную школу. Девушка помахала пожилому человеку рукой, постаравшись улыбнуться беспечно и легко, словно и не покидала родной город навсегда.

По крайней мере, она надеялась, что — навсегда.

4

— Дура ты, Бран! Дура лысая!

Кадет Бранвен Белл нехотя оторвался от терминала и встал со стула. Отвлекаться от подготовки к экзаменам не хотелось, но неписаные правила школы требовали отвесить в ответ на оскорбление пару подзатыльников. «Дурака» Бран бы еще простил, но не «дуру», да еще и лысую. Однокашник самым оскорбительным образом расшаркивался в дверях, демонстрируя Бранвену подошвы ботинок.

— Ну, держись! — кадет Белл очень старался быть серьезным, отстаивая поруганную честь, но губы все равно расплывались в улыбке.

Последний месяц кадетских забав, потасовок и хамских препирательств. Через каких-то сорок дней все разлетятся по разным учебным заведениям, кто куда захочет (и сумеет) поступить. Бран давно, еще в первом классе, выбрал свою цель: академия Космического Флота. Он не сомневался, что сдаст экзамены — и только на девятку, на лучшую отметку, все предметы. Никак иначе. Даже если придется выучить наизусть все Законы Мана, толстенный сборник, из которого абитуриентам требовалось зазубрить только первую главу.

Он еще думал о вступительных экзаменах, но уже бежал по вырубленному в скальной породе коридору кадетской школы, догоняя противника. Прыжок через веревку, натянутую ремонтной бригадой. Через пять ступенек — вниз по лестнице, вслед за обидчиком…

Глухой стук и чавкающий шлепок. Куроки Итиро, одногруппник и почти приятель Бранвена, распростерся глубоко внизу на камне пола. Сам Бран едва удержался на ногах, балансируя на самом краю лестницы без ограждения. Только теперь он понял, зачем ремонтники натянули веревку.

Жрец появился немедленно, словно ждал, затаившись за углом. Не тот, что наставлял их группу, незнакомый. Белесый, словно каменной крошкой присыпанный. Белые волосы, белые ресницы. Почти белые строгие глаза.

— Я его не толкал! Он сам! — попытался оправдаться Бранвен.

Жрец молча кивнул, отстранил Брана и прошел вниз по лестнице. Парень замер, прижавшись лопатками к холодному серому камню. По спине текли струйки пота. Несчастный случай, это был только несчастный случай. Но разве жрец поверит? Разве ему объяснишь?

До вечера Бран провалялся на койке. Нельзя было терять ни часа, готовиться к экзаменам, изучать всю программу и дополнительные материалы, но после пережитого в голове было звонко и пусто, как после удара кулаком. Строки букв расползались перед глазами, наезжали друг на друга и пытались сбежать с экрана. На ужин он не пошел. В последний месяц такие вольности были позволительны, кадеты готовились к экзаменам, и никто не требовал прежней дисциплины.