Цена ненависти - [73]

.

Наверное, благоприятной перспективой для православных националистов было бы «воцерковление», то есть перевод в свою терминологию, всех или почти всех политических групп, склонных к русскому национализму и к признанию особой политической роли православия. Теоретически это возможно, поскольку именно в эту сторону эволюционируют многие политические силы, но практически переход либо никогда не состоится, либо растянется на десятилетия: в весьма нерелигиозной стране, каковой сейчас является Россия, мощное политическое движение не может опираться на религию (хотя на символы, каковым является Церковь для большинства граждан, может). Это значит, что политические православные и при плавном, и при катастрофическом развитии событий в стране останутся меньшинством и должны будут продолжать бороться за влияние среди дружественных им (или хотя бы не враждебных) политических течений.

Евгений Мороз Неоязычество в России

Есть многое в природе, друг Горацио…

В. Шекспир

История русского неоязычества восходит к ноябрю 1953 года, когда издававшийся русскими эмигрантами в Сан–Франциско журнал «Жар–птица» поместил объявление о предстоящей публикации недавно открытого древнерусского памятника, названного позднее «Влесова (по другому чтению «Велесова») книга». Юрий Миролюбов, которому принадлежала честь данного открытия, просто не мог предвидеть всех последствий своего шага. Этот любитель истории рассчитывал утвердиться в статусе ученого, обогатившего научные представления о русской древности, однако спустя несколько десятилетий он оказался в роли пророка, ибо в России утвердилось религиозное движение, сделавшее «Влесову книгу» своим евангелием[335].

Первым, кто оценил религиозный потенциал открытия Миролюбова, оказался основатель особой ветви славянского — украинского — язычества Владимир Шаян. Его религиозный опыт начался еще в довоенное время, когда Шаян проживал во Львове, входившем тогда в состав польского государства. Во время немецкой оккупации приверженцы провозглашенной Шаяном идеи «панарийского Ренессанса» объединились в «Орден рыцарей Солнца» (1942), однако после того, как Украинская повстанческая армия, в ряды которой влились «рыцари», была разгромлена советскими войсками, Шаян эмигрировал на Запад. Став здесь лидером движения, чьи приверженцы обосновались по преимуществу в Англии, США и Канаде, Шаян познакомился с «Влесовой книгой» и заявил, что она — замечательное выражение подлинного славянского монотеизма, существовавшего задолго до христианства[336].

В 70–е годы знание о «Влесовой книге» стало достоянием российского общества, переживавшего в то время волну увлечения национальной историей и культурой. Особое значение имели работы Бориса Александровича Рыбакова, благодаря которым вошла в моду языческая тема. И хотя сам Рыбаков, так же как и все прочие ученые специалисты, определили «Влесову книгу» как очевидную фальсификацию, литераторы и публицисты, принадлежавшие кругу «Русской партии»[337] — Игорь Кобзев, Дмитрий Жуков, Валерий Скурлатов и др. не пожелали смириться с таким заключением и развернули в прессе борьбу за признание открытия Миролюбова[338]. Особое впечатление произвел на российских читателей роман Владимира Чивилихина «Память», чье название было заимствовано первой известной русской националистической организацией. Ранняя «Память» (до прихода туда Дмитрия Васильева) находилась под влиянием преимущественно языческой идеологии, выразителями которой были автор программного сочинения «Десионизация» Валерий Емельянов и проповедник «астрального карате» Валерий Аверьянов, известный своим поклонникам под именем гуру Варавера.

Решающим моментом в переходе идеологии «Влесовой книги» от знания о прошлом к религиозной концепции явилось, как представляется, обособление от христианства. Если Миролюбов считал, что запечатленные «Влесовой книгой» верования славян были предельно близки христианскому учению, являлись своего рода прахристианством, то Анатолий Иванов (псевдоним — Скуратов) в своем сочинении 1978 года «Христианская чума» проклял христианское наследие:

«Из всех духовных эпидемий, когда–либо поражавших человечество, самой страшной было — и, к сожалению, остается, — христианство. Оно унесло и в прямом и в переносном смысле столько жизней, что по сравнению с ним даже «черная смерть», опустошившая Европу в XIV веке, может показаться малозначительным событием. Откуда взялась на наши головы эта напасть? Главным бациллоносителем явилось еврейство, с которым христиане, как бы ни дрыгались, навсегда связаны неразрывной цепью»[339].

Именно это убеждение стало для неоязычников преобладающим, что породило позднее особый ритуал отречения от христианства — «раскрещивание»[340], которое сопровождается принятием языческого имени. Таким образом, среди языческих вождей и идеологов действуют сейчас Селидор, Доброслав, Родислав, Огневед, Велеслав, Яросвет, Ставер, Лютобор, Крада Велес и тому подобные персонажи.

Пройдя в 70–80–х годах «лабораторную» стадию развития, ограниченную несколькими группами в Москве и в Ленинграде, неоязычество получило новые стимулы для своего распространения после падения коммунистического режима. С начала 90–х годов это движение развивается очень энергично. Если в 1993 году были зарегистрированы только две официальные языческие общины, то в 1995–м их было уже семь, а в 1997–м — десять