Цена манильской сигары - [6]

Конечно, сам Легаспи не мог думать, что играет роль американского союзника. Подходя в 1571 году к Маниле, он поступал согласно с приказом монарха. Легаспи действовал быстро, решительно и жестоко по отношению к филиппинцам. Он в буквальном смысле предал Манилу огню. Правитель Солиман запросил мира. На земле, которая была предана огню, мечу, Легаспи решил выстроить свой город. Закладка его состоялась 24 июня 1571 года, с этой даты и стал исчисляться век нынешней Манилы. В устье реки Пасиг, на ее южном берегу, вырос город за каменной стеной. Отсюда и его второе название «Интрамурос» — «поселение внутри каменных стен». Стены внушительные: толщина их два метра, высота — три.

Город внутри стен со своими десятью соборами и часовнями, девятью площадями, казармами, домами, где жили испанские правители, казематами был неплохо спланирован. Однако разраставшаяся вокруг него Манила строилась беспорядочно. Сегодня Манила занимает территорию 628 квадратных километров и называется Большой, потому что помимо собственно Манилы Она включает еще три самоуправляющихся города и 13 муниципальных центров (таунов), то есть городов поменьше. Здесь проживает, по одним данным, шесть, по другим, — восемь с лишним миллионов человек.

— А вот и Манила, вот наши Филиппины! — сказал мне Рене Кастильо, учившийся в Харькове.

Мы поднялись на двадцатый этаж нового небоскреба. С этой высоты филиппинская столица напоминает гигантское скопление островов, разделенных реками Пасиг и Сан-Хуан, магистралями, бульварами и улицами. Вот похожий на Манхэттен серый с золотыми прожилками кристалл — это деловой центр Макати. Рядом другой «остров», зеленый Дасмариньяс — фешенебельный район, где в тени густых акаций укрылись виллы преуспевающих филиппинцев и иностранцев. Далее цветистым пятном выделяется Чайна-таун — китайский город. А за ним самый большой и самый серый, в отличие от Макати болезненно серый, «остров» — Тондо, рабочий район. А что, если проехать в Тондо через Макати и Чайна-таун?

На карте от района Вак-Вак, где находился корпункт «Правды», до Тондо, кажется, рукой подать. Но, проехав первые улицы, мы поняли, что добраться туда нелегко. И не в последнюю очередь из-за автомашин, которых в Маниле сейчас около полумиллиона. Сбиваясь в густые потоки, они либо несутся на огромной скорости, либо образуют плотные «пробки», так что выйти и посмотреть название улицы или номер дома практически невозможно. Короли дорог — «джипни» — крытые грузовички, по вместимости чуть больше московских маршрутных такси, выполняют ту же функцию. Их водители часто не соблюдают никаких правил уличного движения. Впрочем, не соблюдают и другие. В Большой Маниле, по данным полиции, регистрируется до двухсот тысяч и больше дорожно-транспортных происшествий в год.

…Показался Макати. О главных чертах внешнего вида этого «острова», входящего в «деловой» архипелаг, уже говорилось. Можно добавить, что дома-громадины окружены ухоженными газонами, дорогими автомобилями. Одним словом — часть американского города. Хотя, конечно, в сочетании с другими строениями, архитектурными ансамблями, несущими на себе азиатские черты, Макати обогащает городской пейзаж Большой Манилы.

У Чайна-тауна также свое лицо. Дома вдоль узких улочек буквально залеплены рекламами, вывесками, названиями товаров, многие из которых составлены из иероглифов. Население в массе своей здесь китайцы. Им принадлежит большинство магазинов, мастерских, игорных заведений, банков, ростовщических контор.

— Сколько же китайцев живет в Чайна-туане? — спросил я сопровождавшего меня филиппинца.

— Трудно сказать, — ответил он. — Может быть, триста тысяч, а может, и полмиллиона.

Итак, с двумя «островами» познакомились. Оставался третий. Когда мы въехали в Тондо, я вздрогнул. Дома не дома… Одни напоминают полуверанды-полупалати со свисающими вместо окон кусками целлофана, другие — шалаши, покрытые соломой или жестью. Целый квартал сложен как бы из кубиков в довольно высокие, но бесформенные пирамиды. Каким бедствием оборачиваются в Тондо тайфуны, трудно представить! Тысячи людей остаются без крыши и медицинской помощи, оказать ее невозможно, ибо улицы превращаются в реки. Они недоступны и для пожарников.

Конечно, стихия есть стихия. Но она ли главный виновник человеческих трагедий? В Тондо на улице Масангкай стоит церковь Сан Хосе де Троссо. В ней много лет молился богу Иларио Сантос, добрый прихожанин, отец троих детей. Поэтому, когда он направился к распятию, ни у кого не возникло никаких подозрений. Но вот Сантос оторвал от креста деревянную фигуру Христа, тут же у алтаря отломал ей руки, ноли, голову и с этим обрубком, превращенным в дубину, ринулся крушить фигуры святых. Кто же довел до такого состояния доброго христианина? Газеты ответили: безработица! Он был одним (из тысяч безработных, одним из тех, кто живет в Тондо.

Мятежный дух всегда был свойствен филиппинцам. Конечно, нельзя сказать, что почти трехсотлетнее господство испанцев прошло бесследно. Крест, опираясь на мечи солдат испанской колониальной армии, постарался все сокрушить на своем пути: полумесяц, то есть ислам, традиционные религии, стремление людей к свободе и справедливости. Колониальная, светская и духовная власть нашла союзников среди тех, кто принадлежал к имущим слоям, кто решил, что восприятие образа жизни испанского завоевателя, отказ от собственного духовного наследства — это и есть желанный путь наверх. И не случайно Хосе Рисаль, национальный герой Филиппин, поэт, писатель, ученый-гуманист, который был расстрелян испанцами за свою просветительскую деятельность, с горечью писал; «Шея привыкла к ярму, и каждое поколение, родившееся на свет в неволе, постепенно приспосабливалось к новым порядкам»