Озорной ветерок раскачивал над дверью тряпичный треугольный флажок с выцветшим изображением гончарного круга — знаком принадлежности хозяина к гильдии мастеров.
Внешне все было как обычно, и все-таки что-то здесь Конану не понравилось.
Какое-то звериное варварское чутье заставило его насторожиться и настойчиво убеждало поскорее уносить ноги.
Несколько долгих мгновений киммериец яростно боролся с собой, и наконец вышел победителем из этой схватки. Он привык доводить свои дела до конца.
Конан вытащил меч, придавший ему больше уверенности, и крадучись направился к дому.
Шагов через десять он неожиданно наткнулся на мертвеца. Худшие опасения варвара вспыхнули с новой силой.
Человек в темном плаще лежал ничком, уткнувшись лицом прямо в уличную грязь. Конан осторожно перевернул труп на спину. Тело уже окоченело.
Это был мужчина лет сорока с небольшим. Широкоскулое и плоское лицо его с налипшей коркой грязи, иссеченное тонкой паутиной давнишних белесых шрамов, не было лицом заморийца.
«Один из иноземцев, — подумал Конан. — Должно быть, он стоял здесь на страже…»
Смерть застала беднягу врасплох.
Невзирая на бледность и грязь, лицо несчастного было сплошь испещрено синюшными пятнами, остекленевшие, широко распахнутые глаза буквально вылезли из орбит, будто бедолага был задушен. Но никаких иных следов насилия или борьбы Конан на теле не нашел.
Все это очень не понравилось киммерийцу. Он оставил незнакомца лежать на улице и осторожно приблизился к дому. Прислушался… Тишина, но не сонная ночная тишина, а такая, что вдруг воцаряется после пронесшейся бури.
Дверь оказалась незаперта. Конан мечом приоткрыл ее и осмотрелся с порога.
Все было на привычных местах — никаких следов погрома или яростной схватки. Впрочем, вспомнив труп человека на улице, киммериец и не ожидал увидеть здесь последствия отчаянной битвы.
Он проскользнул в небольшую прихожую, одновременно служившую хозяевам кухней, и снова замер, настороженно прислушиваясь к пронзительной тишине.
По-прежнему все было тихо. Только мыши шуршали у него под ногами в гнилой соломенной подстилке.
Следующая каморка служила обычно ему местом встреч. Конан, не задумываясь, вошел в эту комнату, задев плечом дверной косяк, и почувствовал здесь запах смерти.
В комнате царила непроглядная темнота.
Где-то на стене справа должна быть полка: Хазиль всегда держал там свечи про запас.
Конан нашарил рукой совсем крохотный огарок. Еще мгновение ушло на то, чтобы высечь огонь из кресала.
Наконец фитилек занялся, и крохотный язычок пламени заплясал в ладонях киммерийца.
Конан дал огню разгореться поярче, прежде чем поднял свечу повыше и осмотрелся кругом. Невольный стон вырвался из груди варвара.
Посреди комнаты стоял широкий стол, за которым неподвижно сидело трое мертвецов. Двое, одним из которых был Кабал, второго Конан не знал, но судя по одеждам, иноземец, склонили головы на стол, будто охмелев от вина. Третьим был Фарзих.
Он откинулся на спинку стула, запрокинув голову, будто смерть застала его в бурном приступе смеха.
Озорная улыбка, что всегда была спутницей воришки при жизни, не рассталась с ним и после смерти. Только знакомые уже иссиня-черные пятна обезобразили его насмешливое лицо.
Конан закусил губу, закипая от приступа гнева. Друзья его были убиты таинственным образом, и, судя по всему, сделка сорвалась.
Он долго стоял неподвижно. Грудь его тяжело вздымалась и опадала, будто гигант боролся с какой-то неведомой силой, терзающей его изнутри, пока свеча в руках совсем не догорела и гаснущий фитилек не обжег пальцы.
На дворе уже рассвело. Восходящее солнце бесстыдно лезло в дом сквозь прорехи просевшей крыши и щели стен. Конан очнулся от оцепенения и, пройдя через комнату, распахнул небольшое окошко под самым потолком.
Сперва киммериец тщательно осмотрел и обыскал убитых, но кто-то это уже сделал до него, поэтому он не нашел ничего — ни изумруда, ни золота. Конан опустился на корточки и внимательно изучил следы на глиняном полу, оставленные грязными подошвами дюжиной ног.
Помимо отпечатков сапог убитых и шаркающих следов сандалий стариков-хозяев, до Конана здесь побывал лишь один человек. Он был обут в добротные туфли из дорогой туранской кожи и, судя по отпечаткам, был очень старым человеком. То, что он действовал в одиночку, свидетельствовало о его абсолютной уверенности в собственных силах и безнаказанности в содеянном. Но более всего непонятным оставался избранный убийцей способ умерщвления своих жертв. Киммериец припомнил, что где-то уже раньше слышал о воинах-тенях, избравших убийство своим ремеслом. В их арсенале, по слухам, был какой-то порошок, вызывающий у жертв столбняк. Получалось похоже, но все же многое здесь оставалось неясным. Жаль, что ближайшего друга Конана, бродяги Ши Шелама сейчас не было в городе, он мог бы дать ему мудрый совет. А так все придется решать самому.
Закончив осмотр этой комнаты, Конан заглянул в соседнюю, служившую хозяевам спальней, отгороженную простой тростниковой ширмой. Он был готов встретить там ту же ужасающую картину, но увиденное в спальне потрясло варвара еще больше.
