Цена короны - [74]

Она неожиданно повернулась к Бату, раздвинула гриву на холке и озабоченно осмотрела кожу, но, очевидно, ничего нехорошего не нашла.

– Потом появился Тристейна со своей шайкой. Если раньше пираты нападали только на купеческие караваны, то теперь начались налеты на прибрежные поселения. Сегарх в это время находился где-то далеко на юге: он надеялся найти место, где кончается суша и соединяются два океана – Ваннвей и Нальданен, Восточный и Западный. Тристейна разжился оружием, захватил два форта и, наконец, осадил Минеолу. Иногда ясной ночью с вершины Валонты можно было разглядеть зарево подожженных деревень… если только луна не мешала. Помните, какая была раньше луна? Белая, круглая, как лепешка… и вот такая огромная.

Тэм вытянула руку и вытянула два пальца, большой и указательный, словно держала в них некрупный персик, на который наложили заклятие невидимости.

– Мне было пятнадцать лет. И я просто не могла спокойно сидеть в замке, вышивать скатерти и расставлять букеты по вазам. Поэтому в один прекрасный день я отстригла волосы покороче, взяла пергамент и написала, что мне во сне явился пресветлый Сеггер и повелел мне отправиться в Минеолу, помогать ухаживать за ранеными. Полевой лекарь в лагере раскусил меня сразу, хотя виду не подал. Я пришла к нему, наврала с три короба – что я сын рыбака, что воевать не хочу, потому что не люблю убивать людей, даже плохих, но очень хочу что-нибудь делать, чтобы защитить Аккению от корсаров. Сказала, само собой, что никакой работой не гнушаюсь, могу и корпию щипать, и грязь выносить. Лекарь меня выслушал, покивал головой. Провел меня по больнице, показал, как и что делать. Само собой, ничего сложного мне не поручили: протереть пол, подать нянечке бинты… А под вечер, когда я принесла сумки с корпией, сказал: «Замечательно, Ирьес, сын Ходона. Только когда у тебя начнутся женские дни, предупреди меня, чтобы тебя не заставляли поднимать тяжести».

– Вы не отписали домой?

Тэм лукаво улыбнулась.

– Кажется, вы предлагали перейти на «ты», сайрис Флайри.

Женщина почувствовала, что краснеет.

– Мое предложение было неоднократно отвергнуто, сайрис Тэм.

– Не отвергнуто, высокородная госпожа. Я просто не смела воспользоваться столь щедрым подарком.

И наемница отвесила поклон – столь изысканный, что ее могли бы поставить в пример придворным Флориана Благословенного. Флайри не удержалась и улыбнулась в ответ.

– И все-таки… Если тебе не хочется отвечать, не отвечай.

– Почему? Конечно, я написала. Едва убедилась, что в больнице не возражают против того, чтобы я исполняла повеление Пресветлого Сеггера, и Аккении от меня больше пользы, чем ущерба. Я точно знала, что никто не пришлет за мной эскорт и не отвезет обратно в замок. Родственники были только рады, что я не мелькаю у них перед глазами и не напоминаю своим присутствием, что они не единственные претенденты на наследство. Бабушку больше всего волновало, не лишилась ли я девственности. Когда выяснилось, что на цвет моей юности никто не покусился, она успокоилась. Так что… Храни Пресветлый Сеггер лекаря Пирса и упокой его душу, если он уже преставился, – наемница приподняла попону на спине Бата и коснулась ладонью его спины. – Ну вот, мы уже остыли. Теперь погуляешь немножко сам, ладно?

Она вернулась к вьюкам, достала откуда-то железный колышек с кольцом на тупом конце. К кольцу была привязана аккуратно смотанная веревка – судя по всему, очень длинная.

– Давайте помогу, – проговорила Флайри.

– Спасибо. Подержите, пожалуйста…

Тэм разнуздала коня и передала ей уздечку, после чего одним точным ударом вбила колышек, размотала веревку и привязала свободный конец и привязала к недоуздку Бата.

– Вот и все, – сказала она. – Теперь, думаю, стоит переложиться. Не возражаете, если я сложу вашу одежду в свой вьюк?

Разумеется, Флайри не возражала. Под тремя вьюками лошади идти так же нелегко, как человеку, принужденному нести в одной руке тяжелую корзину. И если человек может даже на бегу сменить руку, то перевьючивать коня так быстро не удастся. А делать это придется чем дальше, тем чаще.

Изначально у Флайри, как и у ее спасительницы, было два вьюка. Но один она бросила на постоялом дворе, памятуя, что добро – дело наживное, а жизнь дается лишь однажды. Так что с платьем, рубашкой и нижними юбками пришлось расстаться, равно как и кое с чем еще. Зато остались украшения, которые при нужде можно продать, броки из темно-вишневого полотна – скорее предназначенные для верховой езды, но достаточно красивые, чтобы в них появиться на людях, шкатулка с письменными принадлежностями и теплый саар. Его Флайри отложила чуть в сторону, намереваясь использовать как одеяло.

Что касается Тэм, то она первым делом принялась за сумку, которая была с ней во время бегства. Во второй, скорее всего, она держала скребницы, запасную попону, дегтярную мазь… Словом, все, что берут с собой путешественники, готовые провести ночь не на постоялом дворе, а в степи, где об их скакуне некому будет позаботиться, кроме их самих. Когда же удается заночевать под крышей, такие мешки обычно оставляют на конюшне. Конюхи – народ честный, особенно если дело касается вещей, необходимых скорее лошади, чем ее хозяину.