Цена головы (Сборник) - [3]

«Кровавая трагедия в Сен-Клу. Богатая американка и ее горничная зарезаны кинжалом».

Это случилось в июле.

Мегрэ отодвинул зловещие снимки, сделанные на месте преступления: два окровавленных трупа, снятые во всевозможных ракурсах, искаженные лица, ночные рубашки в пятнах крови, изодранные в клочья.

«Комиссар Мегрэ из уголовной полиции разгадал трагедию в Сен-Клу. Убийца за решеткой!»

Мегрэ сердито переворошил газетные вырезки и нашел самую позднюю, вырезанную из газеты всего десять дней назад:

«Жозеф Эртен, убийца м-с Хендерсон и ее горничной, сегодня утром приговорен к смертной казни».

Во двор префектуры въехал полицейский фургон. Началась сортировка ночного улова. Он почти полностью состоял из женщин. В коридорах послышались шаги, ночной туман над Сеной начал рассеиваться.

Зазвонил телефон.

– Алло!. Ты, Дюфур?..

– Я, шеф.

– Ну что?..

– Ничего особенного. То есть, если хотите, я могу вернуться туда. Но пока что, по-моему, хватит одного

Жанвье…

– А где он?

– В «Белой цапле».

– Что?.. В какой еще «Цапле»?

– Это бистро возле Исси-ле-Мулино. Сейчас возьму такси, приеду и расскажу вам все по порядку.

Некоторое время Мегрэ шагал по кабинету. Затем послал одного из сотрудников в пивную «У дофины» за кофе и рогаликами.

Мегрэ еще завтракал, когда вошел инспектор Дюфур, крохотный корректный человечек в сером костюме; шею его сдавливал очень высокий, туго накрахмаленный воротничок. Как всегда, вид у Дюфура был таинственный.

– Что это еще за «Цапля»? – проворчал Мегрэ. – Садись.

– «Белая цапля» – матросский кабачок на самом берегу

Сены, между Гренелем и Исси-ле-Мулино.

– И он отправился прямо туда?

– Что вы! Это просто чудо, что мы с Жанвье не потеряли его.

– Ты уже завтракал?

– Да, в «Белой цапле».

– Тогда рассказывай.

– Вы видели, как он соскочил со стены, не так ли? Затем кинулся бежать со всех ног. Чертовски боялся, что его поймают. Лишь у Бельфорского льва сбавил ход и растерянно огляделся.

– Он догадывался, что за им следят?

– Ни в коем случае! Он оглянулся там в первый раз.

– Продолжай.

– Он бежал, как слепой. Или как человек, впервые оказавшийся в Париже – что почти одно и то же. Потом неожиданно свернул на улицу, что пересекает кладбище

Монпарнас. Не помню, как она называется. Там не было ни души. По-видимому, он и сам не знал, где находится. И

когда увидел сквозь решетку могилы, опять припустил со всех ног.

– Дальше.

Мегрэ набил трубку и заметно повеселел.

– Мы вышли на улицы Монпарнаса. Большие кафе были закрыты, но ночные кабаки еще полны. Помню, он остановился у одного, где играл джаз, и минуту постоял. К

нему подошла девчонка-цветочница с корзиной, и он опять бросился бежать.

– В каком направлении?

– По-моему, ни в каком. Выскочил на бульвар Распайль… Потом по какой-то поперечной улице повернул обратно и опять вышел к вокзалу Монпарнас.

– Какое у него было выражение?

– Никакого! Как и на следствии, и на суде. Бледное лицо, испуганный, остановившийся взгляд. Словом, затрудняюсь описать… Через полчаса мы вышли к Центральному рынку.

– И никто к нему не обратился?

– Никто.

– Он не бросал никаких писем в почтовый ящик?

– Могу поклясться, что нет, шеф, Жанвье шел по одной стороне улицы, а я по другой. Мы следили за каждым его движением. Представьте, он остановился перед палаткой, где продают горячие сосиски и жареный картофель. Постоял в нерешительности. Потом увидел полицейского и припустил опять…

– Тебе не показалось, что он пытается найти номер какого-то дома?

– Отнюдь! Он, скорее, был похож на пьяного, который мечется во все стороны. На площади Согласия он опять спустился к Сене. И тут почему-то решил идти по набережным. Раза два присаживался отдохнуть. Один раз –

прямо на парапете. Другой – на скамье. Не поручусь за точность, но тут мне показалось, что он плачет. Во всяком случае, он схватился за голову руками.

– На скамье никого больше не было?

– Никого. Потом он зашагал опять… Представляете?

Дошел почти до Мулино! Иногда останавливался, смотрел на воду. На реке уже появились буксиры. Затем улицы заполнили рабочие, а он все шел, и вид у него был такой, словно он сам не знает, что будет делать через минуту.

– Это все?

– Почти. Подождите. На мосту Мирабо он опустил руку в карман и вытащил оттуда…

– …десятифранковые кредитки?

– Нам с Жанвье так показалось. Потом он начал осматриваться по сторонам. Похоже, искал бистро. Но на правом берегу все бистро были закрыты. Тогда он перешел на левый берег. Там вошел в бар, битком набитый шоферами. Выпил кофе и стаканчик рому…

– Это и была «Белая цапля»?

– Нет. Мы с Жанвье еле волочили ноги. Не могли даже ничего выпить, чтобы согреться… Он вышел и опять начал кружить по улицам. Жанвье записывал, он даст вам точный маршрут. Мы опять вышли на набережную возле какой-то фабрики. Там тоже не было ни души, только кустики росли, как на даче, да травка между сваленными в кучу строительными материалами. На берегу – подъемный кран, а на воде на причале стояли баржи. Штук двадцать, не меньше.

Тут-то и находится «Белая цапля». Непонятно даже, почему она в таком месте. Это маленькое бистро, где кормят круглые сутки. Справа сарай с пианолой и вывеской: «По субботам и воскресеньям танцы…» Здесь он опять выпил кофе с ромом. Потом ему подали горячие сосиски, он дожидался их довольно долго. Мы видели, как он говорил с хозяином бистро, а через четверть часа оба поднялись на второй этаж.