Цена человека: Заложник чеченской войны - [5]

Откровенно говоря, председателю ВГТРК удалось внушить мне, что я своими «эмоциональными действиями» только мешаю «рациональным шагам властей». Но о том, что я видел своими глазами, меня никто не спрашивал. Никто! Коллег интересовал сам сенсационный факт встречи с заложниками, а власти – возможность сказать, что они делают все, что в их силах.

Я до сих пор жалею, что не дал друзьям организовать пикет с требованием немедленно предпринять меры для освобождения заложников – поддался уговорам Сванидзе и отменил сбор на Ленинградском проспекте, намеченный как раз на тот день, когда я с ним встречался.

Потом были встречи с лидером думской фракции «Яблоко» Григорием Явлинским – единственным известным мне народным избранником, попытавшемся расшевелить власти своими письмами. Организовали своеобразный комитет спасения четырех журналистов, состоявший из родственников и друзей заложников, сидели в квартире Катрин Цаппе на «Белорусской» и писали открытые письма в газеты, звонили разным чиновникам. Большей частью натыкались на безразличие или бессилие.

Как-то вечером позвонил Салауди и дал телефон человека, который имел прямой контакт с похитителями. Мне стоило немалых трудов передать этот номер Сванидзе. Он отослал меня к некоему уполномоченному редактору, который сказал, что если посчитает нужным, позвонит этому человеку.

Малоэффективные старания нашего «комитета» продолжались почти месяц. И наконец в первых числах июня появилась информация о том, что Совет безопасности Дагестана во главе с Магомедом Толбоевым скоро освободит наших коллег. 7 июня я с оператором Владом Черняевым вылетел в Махачкалу. В дагестанском республиканском Доме печати, вместе с несколькими местными журналистами, мы прождали всю ночь.

Освобожденные заложники приехали ближе к обеду следующего дня на трех машинах – Юра, два Николая и Лев. Радость встречи была искренней, мы просто обнимались и не знали даже, о чем говорить. Казалось, они не совсем еще поверили в свое освобождение и временами как-то настороженно оглядывались по сторонам. Они держались рядом, все время улыбались, но были немногословны. Их сопровождал сам Толбоев с несколькими плечистыми помощниками, которые все время лезли в камеру и что-то говорили о сложной, но успешной операции по освобождению московских журналистов. Глава Совбеза республики демонстрировал листок бумаги, на котором была нарисована какая-то схема со стрелочками, крестиками и нулями. «А что это все означает? Как в этом разобраться?» – спросил я у Толбоева. «Возьми, – ответил он, – потом посмотришь и разберешься». Я так и не успел разобраться с той «загогулистой» схемой: после нашего похищения листок остался в моем рюкзаке, а затем оказался в руках главы так называемой шариатской безопасности Ичкерии. Рассказывали, что тот демонстрировал этот клочок бумаги по местному ТВ в качестве «доказательства» моей причастности к похищениям журналистов в Чечне. А спустя 13 лет как-то в беседе с председателем Союза журналистов Дагестана Алием Камаловым я совершенно неожиданно выяснил, что это именно ему Магомед Толбоев рисовал за совместным ужином ту схему, объясняя, как они собираются освобождать наших коллег…

Мне хотелось поговорить с ребятами наедине, выяснить подробности их освобождения, но это оказалось невозможным. На четвертом этаже Дома печати Дагестана организовали импровизированную пресс-конференцию, на которой больше говорил Толбоев и еще откуда-то всплывшие начальники: с этого момента началась чиновничья толкотня вокруг освобожденных журналистов. Сразу после конференции ребят увезли в аэропорт, а мы с Владом поехали в Чечню.

Глава 2

В ночь перед похищением спал очень плохо. Снились какие-то сумбурные и тревожные сны. От таких снов будто мурашки по мозгам. Я часто просыпался и смотрел на часы в ожидании рассвета. Наконец, в начале седьмого встал и, кое-как умывшись скудным запасом воды в кастрюле, решил привести в порядок свои вещи. Помню, что делал это почему-то очень тщательно и не торопясь, будто в последний раз. Аккуратно перебирал и раскладывал свой нехитрый багаж, состоявший из записной книжки, видеокассет, микрофона и каких-то мелочей, о которых теперь и не вспомню.

С вами бывало такое: знаете наверняка, что за дверью непрошеный опасный гость, но вы не останавливаетесь и не поворачиваете назад, слепая и неумолимая сила тянет вашу руку повернуть ключ и открыть дверь? Вы верите в то, что в вас, как и в каждом другом, где-то в подсознании сидит «синдром кролика», загипнотизированного удавом?

В тот день после обеда мы с оператором Владом Черняевым планировали съездить в столицу соседней Кабардино-Балкарии, откуда в редакцию программы «Взгляд» пришло коллективное письмо от беженцев из Чечни с жалобой на притеснения со стороны местных властей. Кроме того, в Нальчике мне обещали предоставить письмо от похитителей и аудиокассету, на которой молодая женщина-заложница с плачем умоляет своих родственников отдать чеченцам требуемый выкуп за ее освобождение. История похищения этой женщины могла бы стать важным эпизодом в готовившемся документальном фильме.