Целуя невесту - [9]

Питтс радостно скулил, пока Виктория чесала его за ухом. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что Алекс трет свой затылок.

— Больно ударились?

— Да, есть немного.

Она протянула руку и, как делала сотни раз, когда дети в ее центре получали ушибы, стала гладить его голову, чтобы утешить и снять боль. Их руки соприкоснулись, и по ее руке, словно змейка, пробежала дрожь. То, как она отреагировала на его прикосновение, напугало ее. Она почувствовала, что не владеет собой.

Так оно и было на самом деле. Она не отрицала, что ее влечет к нему, но ей не хотелось признаваться, что это влечение такое сильное. Она не хотела, чтобы Алекс уехал. И не только потому, что ей было страшно оставаться одной в брачную ночь. Она знала, что будет скучать по нему, что ей будет его не хватать. Не хватать его тепла, его силы, нежного изгиба его губ и раскатов низкого бархатного голоса и той связи, которая так неожиданно возникла между ними.

Она с трудом встала. Ноги ее не слушались. Необходимость отойти от него причиняла ей боль.

— Давайте я принесу лед, и вы приложите его к затылку.

Но дело было не в голове. Алекс это знал. Лед надо положить ему в трусы. Ее бросили, и она уязвима. Теперь, когда он узнал, в каком жутком доме она живет и что единственным ее защитником — совершенно ненадежным по причине возраста — был щенок, он захотел ее еще больше.

Лучше всего было бы сказать, что им движет похоть, но это было не так. Она ему нравилась. Она была прелестной, обаятельной женщиной, не заслужившей того, что с ней случилось сегодня. Но она сумела справиться с ситуацией и всегда будет так себя вести. При других обстоятельствах…

— Не надо льда. Я не могу оставаться у вас надолго.

Она понимающе кивнула.

— Я хотела бы попросить вас помочь мне снять платье, прежде чем вы уйдете.

— Помочь?

— Мне кажется, что у меня на спине не менее восьми тысяч крошечных пуговиц. Я до них не дотянусь и сама не сумею снять платье.

Очевидно, она хотела, чтобы он раздел ее. Алекс почувствовал, как брюки вдруг стали ему тесны.

Он поправил очки. Он это сделает. Какие проблемы? Неужели это так трудно — помочь женщине снять свадебное платье? Все очень просто… надо только постараться, чтобы в темноте ненароком до нее не дотронуться.

— Зажгите свет.

Виктория перешла в гостиную и включила настольную лампу. Комната оказалась просторной с удобной, но немного потертой мебелью: диван, стол, несколько стульев. На полулежал восточный ковер. Обои пожелтели от времени, но не были рваными. Низкий кофейный столик стоял между диваном, стульями и кирпичным камином, разделявшим два огромных окна. Эта комната была рассчитана на вечера, полные дружеского расположения, тепла и любви.

Когда она обернулась и мягкий свет лампы упал на ее соблазнительные формы, Алекс понял, что ему не следовало сюда приходить. Возможно, это была самая плохая идея, которая когда-либо приходила ему в голову. Но ему почему-то было все равно.

— Так достаточно света? — спросила она и подошла к нему поближе.

— Вполне. — Более чем достаточно. На самом деле света даже слишком много. Теперь он отчетливо видел ее пышную грудь, изгибы ее бедер под белой шелковой юбкой. Ее глаза стали синими и сияли. Гладкая кожа приняла оттенок слоновой кости.

Она повернулась к нему спиной. Свадебное платье было открыто почти до самой талии в форме сужающегося книзу клина, стороны которого соединялись с помощью тонких нитей из бус. Посередине шла планка, вдоль которой располагался целый рад крошечных перламутровых пуговиц. Сквозь все это великолепие просвечивало голое тело.

Он начал расстегивать первую пуговицу, стараясь унять дрожь в пальцах. Вот это испытание. Но она вовсе не пытается его соблазнять, напомнил он себе.

Когда обнажилась ее спина, он решил отвлечься и думать о системных параметрах — о той скучной информации, которая содержится в каждой компьютерной программе.

«Температура воздуха».

Она вздрогнула, когда он расстегнул последнюю пуговичку и потер ладонью ее шелковистую кожу, чтобы согреть ее. Потом он неохотно убрал руку, и она повернулась к нему лицом. Под свободно обвисшим платьем ее тело расслабилось, терзая его и без того пылкое воображение.

«Датчики движения».

Его стало трясти, словно наркомана, которому нужна доза.

— Мне надо идти.

Она взглянула на него своими огромными глазами.

— Спасибо. За все.

«Скорость процессора».

Поднявшись на цыпочки, она запечатлела легкий поцелуй на его холодной щеке, но не отошла, а провела пальцами по отворотам его пиджака, как будто расправляя их.

— Что ж, спокойной ночи.

Он поправил узел галстука.

«Направленная коррекция».

— Спокойной ночи, — прошептал он, сжимая ее талию и наклоняя голову. От одного поцелуя ничего не изменится.

«Прерывание цикла».

В следующее мгновение все мысли улетучились. Ее губы нежно прижались к его губам, и Алекс с шумом втянул воздух. Он провел языком по ее губам, чувствуя вкус шампанского и ее собственной душистой прелести.

Алекс осмелел. Виктория была невинна и честна даже сейчас, когда она обнимала его и прижималась к нему всем телом. Его руки скользнули вверх по ее спине и прикоснулись к волосам. Он весь вечер мечтал о том, как одну за другой вытащит все шпильки и ее густые волосы упадут каскадом ему на руки.