Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе - [55]

— На исповедь, — как ни в чем не бывало пояснил он, принимаясь за носки.

— И что? — переспросила я. — Ты шутишь?

— Нет, вовсе нет. — Надевая рубашку, он повернулся ко мне спиной.

— Я не понимаю… — На сей раз мне не было нужды прикидываться глупенькой.

— Видишь ли, нельзя заниматься сексом до свадьбы… — С этими словами он застегнул последнюю пуговку.

— И ты вспомнил об этом только сейчас? — Иногда мне кажется, что единственный, кто страдает от моей язвительности, это я сама. Он промолчал, а я, скорее по инерции, спросила: — Так ты всегда спешишь на исповедь из постели?

— В общем, да, — услышала я. Он был серьезен. Ах вот оно что!

— Тогда приятной тебе исповеди, — попыталась я усмехнуться, чувствуя, что говорю совсем не те слова.

Кое для кого чувство вины является стимулом. Но только не для меня. На меня оно наводит тоску. Хосе может ходить на свои исповеди сколько ему угодно, все равно он отправится в ад. А мне не слишком-то приятно думать, что священник получит удовольствие от подробностей моей сексуальной жизни. Это все-таки моя жизнь, и я вправе выбирать, с кем делить ее.

10 декабря 1999 года

Сегодня для Аргентины счастливый день. Менем[57] наконец-то ушел со своего поста! Толпа за окном празднует благословенное событие, а мягкий ветерок доносит с улицы в мою гостиную волну веселья. Они избрали нового президента. Его имя Фернандо де ла Руа. Судя по всему, тип скучный и пресный, но это скорее всего и служит причиной всеобщего ликования. Ведь при таком неизобретательном главе государства ничего плохого произойти не может — во всяком случае, по всеобщему убеждению. Он ничем не похож на пламенного и деятельного Менема. Повсюду в воздухе словно разлит стон удовлетворения.

«Chanta, прощай», — распевают где-то.

Ключевое слово для тех, кто хочет хоть что-то понять об Аргентине: «chanta» — пройдоха, лгун, мошенник, примерно так оно переводится. Здесь это слово звучит тут и там.

Обман, я бы сказала, побочный продукт католической культуры, и это абсолютный факт, если только опыт с Хосе чему-то научил меня. Когда удовольствие почитают за грех, вполне естественно пытаться предаваться ему за спиной церкви и, чувствуя себя потом виноватым, каяться в совершенном, когда уже поздно что-то менять. Весьма удобно, не находите? В культуре, где радость воспринимается как порок, нельзя и вообразить себе удовольствия без обмана, а обмана без удовольствия.

Это, кстати, объясняет, почему едва ли не каждый парень, с кем я танцую, считает себя вправе спросить: «Ну и с кем ты обманывала меня все это время?» И хоть у меня ни с кем из них никогда не было секса, мой протест прозвучал бы нелепо.

Наверное, танго наиболее доступным образом воплощает для них стремление к получению удовольствия по-католически: здесь можно сколь угодно бурно терзаться чувством вины, тая при этом от вожделения и, не удосужившись пройти все ритуалы соблазнения, прямиком угодить в ад. Если почти мгновенно метнуться из греховной постели в исповедальню. Да, наступает такой момент, когда сексуальные потребности, обостренные до предела, подавить уже невозможно. Тут-то и следует прыжок в пекло, а за ним другой — в лоно церкви. Видимо, все-таки не такой уж это безобидный источник удовольствия — танго; все священники Буэнос-Айреса сей факт подтвердят.

Но вернемся к дню сегодняшнему. Сфера секса и сфера политики пожалуй, имеют много общего. Взять хотя бы процветающую в этой стране коррупцию. Слишком велико искушение, вот и все. И в том, чтобы ему поддаться, есть свой рецепт спасения.

Я хочу сказать, что после наступает освобождение. И, я полагаю, именно так аргентинцы переживают исход минувших выборов. Или их реакция сродни тому чувству, когда после многих лет, прожитых с мужем, который обманывал ее направо и налево, чем растоптал в прах ее достоинство и веру, жена вдруг получает развод и вместе с ним возможность начать все с нуля. Надеюсь, аргентинцы не ошибаются. Да, я не слишком примерная католичка, скорее даже бездарная, но это не помешает мне присоединиться к жителям этой страны в их молитвах. Аминь.

31 декабря 1999 года

Только подумайте, в этот самый день в прошлом году я лежала на кушетке в кабинете Бет, чувствуя себя такой несчастной и замерзая от холода. Неужели с тех пор действительно прошел год? И разве уже миновало девять месяцев со времени моего приезда в Буэнос-Айрес? Почему осознание того, как «быстро летит время», становится для нас почти шоком? Один из множества штампов, но раз уж мы затронули эту тему, вполне уместно поразмыслить о событиях, происшедших за последний год, и наметить цели на следующий. Итак.

1. Я променяла Нью-Йорк на Буэнос-Айрес. Самое лучшее из когда-либо принятых мною решений. Мне все нравится в этом городе! Даже вонючие автобусы.

2. Я переехала из квартиры в здании с привратником на Верхнем Ист-Сайде в квартиру в здании с привратником на площади Конгрессо. Мне нравится мой балкон, мне нравится привратник. А моим родителям нравится, что за жилье я плачу вполовину меньше, чем в Нью-Йорке. (Или по крайней мере это должно бы им понравиться.)

3. Я выучила иностранный язык. Само собой, мне по-прежнему задают вопрос: «Откуда вы?», — но, несмотря на некоторый акцент, я уже довольно бегло болтаю по-испански. И даже начала понимать лумфардо. А это значит, что, как ни печально, я теперь могу переводить слова песен и без помощи Марсело с его ласковыми усами.